Дальше ей предстояло самое главное – записаться на сдачу документов в консульство Великобритании. Изучив сайт вдоль и поперек, она нигде не нашла информации о том, на какой день идет запись. Тогда она позвонила в консульство, и естественно, попала на автоответчик. В трубке долго играла музыка, потом она нажимала различные клавиши, следуя инструкциям, и наконец, услышала приветливый женский голос, который объяснил ей, что сначала нужно заполнить анкету он‑лайн, и в самом конце будут написаны свободные для сдачи документов дни.
– А если все занято до моей поездки? – удивилась она. – Зачем же мне тогда анкету заполнять? Может быть, вы мне скажете, на какой день сейчас очередь?
– К сожалению, я не располагаю такой информацией, потому что документы вы должны сдавать в визовый центр, – вежливым голосом ответила девушка и отсоединилась. Разговор обошелся в 500 рублей.
Решив предварительно почитать в Интернете, как заполнять анкету, чтобы избежать типичных ошибок, она натолкнулась на отзывы многих людей, прошедших через это. Так она узнала, что анкета состоит из двадцати страниц, с большим количеством вопросов, ответов на некоторые она не знала. Например, нужно было указать адрес проживания, домашний и мобильный телефон мужа, даже если ты уже с ним в разводе. Этих сведений у нее не было, но, обзвонив нескольких друзей и затратив на это около часа времени, она стала счастливой обладательницей этих нужных английскому консульству сведений.
Обложившись словарями, предварительными набросками о цели визита и списком ранее посещенных стран за последние десять лет, она открыла первую страницу анкеты. Она уже начала нервничать, как бы опять что‑нибудь не случилось непредвиденного.
|
|
Ну что ж, можно было начинать заполнять. Сначала нужно было выбрать цель визита. Обычно в списке было слово «туризм», но здесь его не было. Перечитав несколько раз список, она нашла английское «entertainment», что в переводе значит «развлечение». «Я же туда развлекаться еду, поэтому пусть будет такая цель визита», – подумала она… Ответив по‑английски на 10–15 вопросов, нужно было нажать «далее», и появлялись новые. Так она добралась до середины анкеты, но в этот момент что‑то случилось с Интернетом, и следующая страница не появилась.
Зайдя на сайт снова, она поняла, что вся информация, которую она вносила в течение часа, не сохранилась и нужно начинать все сначала. Второй раз дело пошло быстрее, но, когда уже должна была открыться последняя страница с возможными датами на сдачу документов, компьютер «завис»… Но, о чудо, последняя страница вдруг открылась! В нужные ей дни было свободное время, пусть даже и не совсем удобное, потому что поезд приходил на вокзал только за полчаса до назначенного времени. Такси брать было опасно: в центре могли быть пробки. «Ничего, добегу», – подумала она и нажала на «сохранить». Было ощущение, что она разгрузила вагон, а не заполнила анкету.
… И вот она уже в Москве. Она пробежала по эскалатору и запрыгнула в вагон. Ей даже повезло: из шести выходов она со второго раза нашла правильный! Теперь оставалось отыскать сам визовый центр.
В Москве она бывала часто и вообще хорошо ориентировалась на местности, но – то ли от волнения, то ли от того, что названия переулков не были указаны – она дважды пропускала нужный поворот. Вернее сказать, она носилась вдоль длинного забора Боткинской больницы, не понимая, как ее обежать. К дверям визового центра она, запыхавшись, прибежала на пять минут позже и с ужасом смотрела на охранника, который сверял ее фамилию с имеющимся у него списком.
|
|
«Welcome, madam», – произнес он, не обратив внимания на время ее интервью. Она нажала кнопку в автомате при входе, получила талон с номером и через четыре часа уже стояла перед окошком. Визовый офицер, симпатичный молодой человек, посмотрев ее документы, поднял голову и спросил:
– А где приглашение от театра или какой‑либо музыкальной группы?
– Какое приглашение? – удивилась она.
– Вы пишете в анкете, что цель визита «Entertainer». Это значит, что вы будете в качестве артиста развлекать людей в составе какой‑то группы. Петь, плясать или играть в театре.
В этот момент она поняла, что, поскольку торопилась и волновалась, не дочитала это слово до конца.
– Ой, что же теперь делать? Я обычный турист. Что нужно писать в этом случае? – с ужасом спросила она.
– Вот, посмотрите, visitor, «визитер», – вежливо пояснил офицер.
– А как же это исправить? – с дрожью в голосе спросила она.
– Вы можете пойти домой, заполнить анкету снова, записаться на сдачу документов в свободные даты и сдать документы вторично.
– Нет, это невозможно! – воскликнула она. Я на один день из Тарасова приехала.
– Тогда вы можете сдать в таком виде, как есть, – предложил он.
– А мне визу дадут? – задала она самый глупый вопрос, какой только можно было задать.
|
|
– Я не знаю, дадут вам визу или нет. Я только принимаю документы, – спокойным голосом ответил молодой человек. – Но если вы сомневаетесь, то можете вон там, на компьютере заполнить анкету, взять новый талон и, если успеете, то сдадите правильный вариант сегодня.
Она посмотрела на часы. Ее поезд отправляется через три часа. Бежать обратно сил уже не было. Она не представляла, что нужно сделать.
Уехать домой и вернуться еще раз? Но тогда она может не успеть получить визу, пропадут билеты, купленные по дешевому несдаваемому тарифу…
Заполнить анкету здесь? Но можно было не успеть сдать документы, и, ко всему прочему, тогда пропадут билеты на поезд.
Сдавать как есть? Но можно получить отказ в визе, и потом уже долго въезд в Англию будет закрыт. Один вариант был хуже другого. Хотелось только одного: чтобы этот кошмар закончился как можно скорее.
– Я сдаю как есть, – приняла она решение. – Будь что будет!
– Хорошо, – невозмутимо проговорил визовый офицер, забрал документы и отправил ее снять отпечатки пальцев и сфотографировать сетчатку глаза.
Вдруг ей в голову пришла спасительная мысль! «Если у меня сейчас возьмут отпечатки и сфотографируют сетчатку, эта информация уже попадет в базу данных. Я заплачу консульский сбор, и…»
– Можно, я вернусь к себе в город, переделаю анкету и пришлю ее вам с курьерской службой? – в ее глазах загорелся огонек надежды.
– Нет, так сделать нельзя, потому что, к сожалению, отпечатки и сетчатку вы должны сдавать каждый раз, когда запрашиваете визу.
В этот момент она поняла: единственное, чем она может себе помочь, это перестать беспокоиться и начать жить.
– Хорошо, – безропотно согласилась она. – Но я могу позвонить и узнать, дали мне визу или нет?
– Эту информацию вы сможете проверить на сайте. Вот ваш чек с номером, желаю вам всего хорошего. Следующий…
Интервью окончилось. Хорошо, хоть так. Она вспомнила, как получала французскую визу; тогда о получении визы она узнала, только вскрыв конверт прямо перед вылетом в Париж!
Самолет приземлился строго по расписанию, и, хотя был рейс российских авиалиний, это доказало, что в Англии ни для кого нет исключений. Порядок должен быть во всем.
Думая, какую одежду взять с собой, она решила, что раз июль месяц, должно быть жарко. Ведь в Англии даже зимой не так холодно, как в России, правда? Она взяла летние платья, босоножки, легкую куртку и бледно‑желтый шарф, подаренный ее подругой на день рождения. Она, конечно, понимала, что на улицах Англии не будет шикарно одетых людей, но за четырнадцать лет, прошедших с начала ее путешествий, она стала не столь восприимчива к мнению окружающих: «Если мне хорошо на высоких каблуках, мне все равно, даже если вокруг все будут в сланцах! Каждый сам определяет, как ему жить». Но, положа руку на сердце, она втайне надеялась, что именно в Англии будет гулять по улицам среди настоящих леди и джентльменов.
Она вышла из аэропорта Лондона в коротком сером платье с модным принтом; черные босоножки на высоких каблуках и ярко‑красный чемодан делали ее облик совершенно нетипичным для Лондона, так что на нее оборачивались сначала сотрудники аэропорта, потом японцы, прилетевшие соседним рейсом, а потом и другие жители и гости Лондона.
Среди встречающих она не увидела Патрика, фотографию которого изучала в течение всего перелета. Его телефон почему‑то не работал, и она даже не представляла, что можно сделать. Она подошла к справочному бюро и спросила, есть ли другие терминалы в аэропорту Хитроу. Ей было очень странно услышать, что в Хитроу есть еще только один терминал, куда прилетают самолеты с других континентов, из Америки, Австралии и Африки. Может быть, Патрик не знает, что Россия расположена в Европе? Скорее всего, он встречает ее там же, где встречал своего брата из США.
– Как добраться до другого терминала? – спросила она.
– Здесь одна дорога – по движущимся дорожкам, всего полчаса езды.
Она отправилась в путь. Конечно, она иначе представляла себе свой приезд в Лондон. Она думала, что ее встретит Патрик, они сядут в шикарную машину и поедут в загородный дом, вокруг которого живут самые богатые люди Лондона. Но действительность порой совсем не соответствует нашим мечтам. «Ничего страшного, – думала она. – Сейчас она его найдет, и уж дальше все пойдет согласно ее сценарию!»
Как она и думала, Патрик одиноко стоял в пустынном холле, держа в руках табличку с ее фамилией. Он очень удивился, увидев, что она пришла из аэропорта, а не со взлетного поля, но был рад, что она его нашла. Мысль спросить, в какой терминал прилетает рейс из Москвы, ему почему‑то не пришла в голову.
– А где ваша машина? – спросила она, чтобы сменить тему разговора.
– На стоянке. Мы сейчас туда поедем.
Но пришли они почему‑то к автобусной остановке.
– На этой дороге всегда пробки, поэтому удобнее воспользоваться общественным транспортом. Это и обходится дешевле, – пояснил Патрик.
Может быть, и дешевле. Но автобус ведь не электричка, он едет по тем же пробкам! В чем тут удобство, она не поняла, но против ничего не имела. Сядем на автобус, доедем до парковки, делов‑то.
В автобус набился народ, и она вынуждена была поставить чемодан практически себе на ноги. Она‑то думала, что у каждого будет свое место, а чемоданы погрузят в багажный отсек. Поездка напомнила ей студенческие годы, когда она в последний раз пользовалась общественным транспортом в Тарасове. Таким же было метро в Москве в час пик. Не страшно. Она в Лондоне, а остальное все – мелочи жизни!
После сорокаминутной поездки в автобусе они пересели на трамвай, в котором ехали одни негры. Выходя из трамвая, все негры одобрительно говорили «good», рассматривая ее модные босоножки и ярко‑красный чемодан. В трамвае они ехали около получаса и наконец‑то пересели в его автомобиль, старенький «форд». В машине было очень жарко, потому что не работал кондиционер. Минут через пятнадцать они вырулили на холмистую улицу, где располагались небольшие таунхаусы за заборчиками из старых досок.
– Вот мы и приехали! – радостно сказал Патрик. – Если бы ехали на машине прямо от аэропорта, это обошлось бы гораздо дороже, уж поверь мне, – зачем‑то еще раз повторил он.
Она, конечно, ожидала, что Торри, жена Патрика, приготовит ужин (все‑таки она была их гостьей), но ужином не пахло. Торри вышла из дома, широко улыбаясь, и сказав «Найс ту мит ю!», т. е. очень рада познакомиться, пригласила в дом.
Стол был девственно чист, однако Торри все же спросила, хочет ли она есть. Они с Патриком уже поужинали, добавила она. Есть она хотела невероятно, и у нее с собой была, как обычно, красная икра в подарок хозяевам. Но сегодня она решила, что за неимением лучшего это и будет ее ужин. Она выставила на стол икру, бутылку шампанского, коробку российских конфет‑трюфелей, и все сели за стол. Чувствовалось, что они этого не ожидали, но неудобство быстро исчезло. Все втроем они стали радостно поглощать бутерброды с красной икрой, запивая их шампанским и закусывая трюфелями.
Шла неспешная беседа. Патрик спросил, не знает ли она, почему Марк после возвращения из поездки в Россию снял свою кандидатуру на пост сенатора штата. Для нее это стало большой неожиданностью, потому что Марк был очень доволен своим визитом и, когда в последний день перед отъездом она спросила, увидел ли он в России то, что хотел увидеть, он загадочно усмехнулся и ответил: «Да, более чем». Что он имел в виду, она спрашивать не стала: самое главное – чтобы человек был счастлив. И если он нашел, что искал, какая разница, что это было? Она просто искренне за него порадовалась.
«Надо будет позвонить ему и узнать, не случилось ли что‑нибудь после его возвращения…» Но Марк, словно почувствовав, что о нем говорят, позвонил сам. Патрик ответил, что все хорошо, он встретил гостью и, не обременяя брата подробностями, передал ей трубку.
– Марк, я только что узнала, что ты закончил свою политическую карьеру. Что случилось? У тебя неприятности?
– Нет, что ты, никаких неприятностей, – рассмеялся Марк. – Но ты права, случилось. Я наконец‑то понял, что я люблю путешествовать и ловить рыбу. Раньше я никуда не ездил и не ловил рыбу, а занимался политикой. Теперь я закончил делать то, что не люблю, и у меня все хорошо. Я счастлив.
Такого ответа она никак не ожидала.
– O\'кей, – только и смогла ответить она и положила трубку.
Нескольких бутербродов, конечно, для ужина было мало даже ей.
– Может быть, ты хочешь поужинать, – спросила ее Торри.
– Если только чуть‑чуть, – стараясь не выдать своего голода, ответила она.
– Сейчас я тебе принесу. – Торри пошла на кухню и принесла холодный омлет, причем яйца были вылиты на нарезанный кружочками вареный картофель сине‑серого цвета. Часть омлета отсутствовала, потому что, видимо, это и был ужин Патрика и Торри.
При виде этого блюда она тут же представила вкус холодной клеклой картошки и холодных яиц, и аппетит сразу пропал. Она из приличия положила себе на тарелку маленький кусочек, но не стала даже пробовать.
Чтобы как‑то разрядить обстановку, она спросила Торри:
– Правда, что в Англии воду экономят так, что, если нужно руки помыть, затыкают пробкой раковину, наливают из одного крана холодную воду, а из другого горячую, потому что смесителей нет, и в теплой воде вся семья по очереди моет руки?
– Да, у многих до сих пор два крана на раковине, но мы с Патриком делали ремонт и поставили смеситель, – с гордостью произнесла Торри.
– Помню, в детстве, – вступил в разговор Патрик, – родители мыли нас в ванне по очереди, а потом сами мылись в той же воде.
«Да, дела», – подумала она. В бедной России люди даже воду из колонки носили, но такого она никогда не слышала! Ее бабушка жила в частном доме, и сначала у нее тоже не было водопровода, тем не менее, воды она никогда не жалела. Она вспомнила, как бабушка щедро поливала ее из ковшика, приговаривая «Как с гуся вода, моей внучки не коснись беда»…
Торри стала собирать тарелки со стола. Она стала помогать, и они вместе пошли на кухню.
– О! – радостно сказала она, увидев смеситель на мойке. – У меня точно такая же модель этой же фирмы. Но он очень неудобный, слишком высокий, и, когда моешь тарелки, вода разбрызгивается далеко вокруг раковины. Я даже подумываю купить другой.
– Но ведь это же очень дорогой кран! – очень удивилась Торри. – Как же можно другой покупать? А этот куда?
«Наверное, у них сантехника стоит гораздо дороже», – подумала она, потому что кран стоил 3 000 рублей и к особо дорогим не относился.
– Он стоил 50 фунтов (около 3000 руб), я помню. Когда я его покупала, это было очень дорого. Но у меня ничего не разбрызгивается. Смотри, – продолжала Торри. Она взяла пластмассовый тазик, налила в него воды и опустила туда грязную посуду. По очереди вымыла все тарелки, потом сменила воду, сполоснула тарелки и поставила их на полку.
При виде этого способа она впала в ступор. Так тридцать лет назад мыла тарелки ее бабушка, которая жила в частном доме без удобств и с туалетом на улице. А в Лондоне даже в XXI веке продолжают пользоваться бабушкиным методом! Из экономии или, может быть, есть причина важнее? Сохранение окружающей среды, например. Очень хорошее оправдание. Ладно, это их жизнь, но тарелку себе она перед тем, как есть, будет перемывать, пока никто не видит, решила она.
Вдруг она почувствовала сильную усталость. На улице похолодало. Было градусов пятнадцать, начался дождь и сильный ветер. В доме было немногим теплее.
– А почему так холодно стало? – спросила она проходившего мимо Патрика.
– Нет, это обычная погода. У нас лето такое. Иногда бывает жара до 24 градусов, а в основном 18–19. Дождь, туман.
– У вас есть отопление в доме? – поинтересовалась она.
– Да, конечно, – радостно ответил он, – но за последние пять лет мы его всего дважды включали зимой, когда было минус двадцать. Дорого очень.
Просьба включить отопление отпала сама собой.
– Пойдем, я покажу тебе твою спальню, – пригласил ее наверх Патрик.
В доме стало темно. Она нашла выключатель и включила верхний свет. Пока она собирала свои сумки, в комнату зашла Торри.
– Вы мне покажете, как добраться до города? – спросила она. – У меня карта есть.
– Да, конечно, – ответила Торри.
– Я сейчас разберу чемодан, найду ее и спущусь, – сказала она и поднялась наверх.
Ее комната была метров двенадцать. Впрочем, хозяйская спальня была точно такого же размера. Посередине стояла кровать – к ее радости, с толстым одеялом. Она быстро нашла карту и сбежала по лестнице вниз.
В зале было темно. Торри и Патрик смотрели телевизор. Она опять включила верхний свет и разложила карту на столе. Торри подошла к ней, предварительно выключив верхний свет. В руке у нее был фонарик. Видимо, расход электричества был несоизмерим с показом маршрута на карте. Торри посветила на карту и объяснила, на каком автобусе нужно ехать сорок минут до ближайшей железнодорожной станции, дальше сесть на электричку, которая за тридцать минут довезет до центрального железнодорожного вокзала «Виктория стейшн».
– Кстати, Патрик по просьбе брата купил тебе недельный проездной на метро. Так будет дешевле. Вот посмотри, – она показала его ей, – он действителен с 11 утра.
– Но я хотела выехать раньше, а то я в город попаду только к обеду.
– Но проездной, который действует с самого утра, стоит гораздо дороже, – объяснила выбор мужа Тори.
– На сколько дороже? – поинтересовалась она.
– Этот стоит шестнадцать фунтов, а утренний восемнадцать! – и строго посмотрела на нее: мол, теперь‑то ты понимаешь, что мы для тебя сделали.
Она сразу поняла, что спорить бесполезно, поблагодарила Торри за помощь и пошла спать. Опять начинается то же самое. «У них у всех, что ли, проблема? То ли они все бедные, то ли просто жадные. Но может, я что‑то не так поняла за единственный вечер. Нельзя делать скоропалительные выводы», – это было последнее, о чем она подумала, и уснула.
Утром она проснулась от какого‑то непонятного шума. «Что это, радио?», – подумала она. Открыв глаза, она сначала не поняла, где она находится. Комната была похожа на больничную. «А… я же в Лондоне. А это хозяева разговаривают по‑английски». Она прислушалась.
– Ты проверял счет? Деньги пришли? – услышала она голос Торри.
– Да нет еще, – оправдывался Патрик.
– Так позвони брату, напомни, и скажи еще, если мы ее повезем на побережье или в замок, как он хотел, пусть деньги на бензин присылает тоже. Не за свой же счет мы ее повезем, – науськивала Торри мужа. – Я, вообще, не понимаю, почему он за нее платит, кто она ему?
– Да пришлет он все, не суетись! Поехали уже, время семь, пора уже.
Она услышала, как хлопнула входная дверь, и они ушли.
«Вот это да! А говорил, что он все решил. Ну и жизнь! Бедные люди, – подумала она. – И денег у них нет, и души, кажется, тоже». Повалявшись в постели еще некоторое время, она спустилась вниз: было так холодно, что одна мысль раздеться, чтобы принять душ, приводила в ужас.
Нужно чаю попить. Она поискала заварку и не нашла. Странно, все же англичане в пять вечера пьют чай. Она попила кофе, стало теплее. Она села изучать маршрут. Времени до одиннадцати у нее было предостаточно. В детстве она очень любила читать истории про Шерлока Холмса. Она прочитала все собрание сочинений Конан Дойла. На первом развороте книги была карта Лондона, и она с детских лет знала, где находится Гайд‑парк, где Тауэр, а где Биг Бен и Трафальгарская площадь. Указательным и средним пальцем она исходила по карте весь город, представляя, как она прохаживается от Букингемского дворца к Вестминстерскому аббатству.
При этом у нее никогда не было мечты попасть в Лондон. Но вовсе не потому, что она не хотела совершить реальную прогулку по всем этим достопримечательностям, а потому, что посетить Лондон для нее было то же самое, что полететь на Марс. Вот о велосипеде она мечтала, и ей его подарили, потому что это было реально, а полететь на Марс не было никакой возможности, так что об этом мечтать?
Но в жизни все непредсказуемо: иногда ты получаешь гораздо больше, чем то, о чем мечтал. Сегодня она увидит все своими глазами, а не глазами Шерлока Холмса. Но начать обязательно нужно с улицы Бейкер‑стрит, 65. Она нашла на карте это место и выбрала экскурсионный автобусный маршрут, который включал посещение музея Шерлока Холмса.
Входная дверь хлопнула, вернулись хозяева и сразу же прошли на кухню. Кухня была всего три квадратных метра, поэтому стола в ней не было. Торри и Патрик по очереди налили себе кофе в большие кружки и, отрезав себе по куску вчерашнего холодного омлета, прошли в зал и сели на диван, поставив тарелки на колени. Кружку каждый из них держал в руке. Они включили телевизор и принялись есть. «Знакомьтесь: аристократический английский завтрак», – пролетела в ее голове мысль, и она невольно улыбнулась.
Время подходило к одиннадцати утра, и она поехала покорять Лондон. В центр города она добралась к часу дня и решила начать с обеда, потому что у нее вчера был только завтрак в аэропорту Домодедово и два бутерброда с красной икрой вместо ужина. Она решила не искать ресторан долго и вошла в первый попавшийся, под названием «Фиш энд Чипс». Меню не баловало разнообразием, а основное блюдо так и называлось: «Рыба с картошкой».
– А из какой рыбы это блюдо? – спросила она официанта.
Он на секунду задумался и ответил:
– Daily fish, madam, – что означало, видимо, пойманная сегодня.
– Я понимаю, но как она называется? Может, я такую не люблю, – пояснила она свой вопрос.
Он удивился:
– Ну что вы, мадам, у нас всегда очень вкусная рыба, вам понравится.
Через некоторое время он принес большую тарелку, на которой горой была навалена жаренная во фритюре картошка и рыба, нарезанная кусочками и жаренная в таком же фритюре. На вкус она оказалась обычным хеком. А может, и не хеком: поскольку такую рыбу она ела только в ее бедном социалистическом детстве, то и названия ее не знала. С другой стороны, она понимала, что глупо было надеяться, что принесут осетрину, хотя стоило блюдо недешево. Она подозвала официанта и попросила пиво. Ей показалось, что с пивом это съесть будет легче.
– Ну как? – поинтересовался он, имея в виду блюдо, и, увидев улыбку на ее лице, расценил это как положительный ответ и сказал: я же говорил, что вам понравится.
– А сами вы это ели? – поинтересовалась она.
– Конечно, нас бесплатно кормят за счет заведения.
В ожидании пива она осмотрелась вокруг: все заказывали эту же рыбу и с радостью ее ели. «Ничего не понимаю», – подумала она. Ничего не оставалось делать, как только смотреть в окно. Это была Реджент‑стрит – центральная торговая улица Лондона, что‑то типа Тверской в Москве. Что‑то ее насторожило, хотя она не могла понять, что. Ах, да, отсутствие машин. По улице проезжали только редкие автомобили, смешно разрисованные такси и красные двухэтажные автобусы. Официант принес ей пиво.
– А скажите, пожалуйста, в городе что, проходит какое‑то мероприятие и улица перекрыта? – спросила она.
– Вроде, нет, мэм, а с чего вы это взяли?
– Обеденное время, час пик, а на улицах нет пробок.
Он посмотрел в окно.
– Почему нет транспорта? Вон же сколько машин, – показал он на два проезжающих маленьких грузовичка.
– В Лондоне же проживают несколько миллионов человек, у них что, машин нет?!
– А, вы это имеете в виду, – обрадовался, что понял в чем причина, официант. – Въезд в город платный – восемь фунтов (около 400 рублей). Это очень дорого, поэтому никто не въезжает в Лондон на собственных машинах, пользуются общественным транспортом.
– Но ведь общественный транспорт тоже стоит денег, – возразила она.
– Да, вы правы, поэтому в Лондон вообще‑то местные жители не ездят. Я вот, пока работал в другом ресторане, в пригороде, не приезжал в центр лет пять. А что тут делать? – усмехнулся он. – Здесь только туристы. Дорого все очень, – уже уходя, заметил он.
«Да, действительно, стоило в Лондоне родиться, чтобы есть эту безвкусную рыбу и жить в пригородных таунхаусах, не выезжая никуда, потому что нет денег», – подумала она.
Лондон ей понравился. Но не как самый лучший город в мире, а как просто красивый уникальный город. Она купила билет на 24 часа в двухэтажный экскурсионный автобус и хотела проехать за два дня все достопримечательности, но жизнь, как обычно, внесла свои коррективы. Ливень и сильный ветер сделали невозможным поездку на открытом втором этаже, а на первом было неинтересно. Она доехала до Бейкер‑стрит и пошла в музей Шерлока Холмса. Музей был очень интересным: в нем была собрана мебель и предметы интерьера того времени и продавались диски с двумя фильмами о Шерлоке Холмсе.
Современную версию она уже видела и была абсолютно не в восторге от новой интерпретации образа ее любимого героя. Внешний вид Шерлока Холмса, его возраст и поступки, по ее мнению, входили в резкий диссонанс с тем образом, который создал автор.
Российский фильм ей нравился гораздо больше. Нет, даже не так. Если бы Конан Дойл был жив, он взял бы на главную роль именно Ливанова. Ей было интересно посмотреть другую, более старую версию. Посмотрев фильм на экране компьютерного монитора, она была потрясена еще больше. В старой версии Шерлок Холмс был аналогом Джеймса Бонда, знаменитого агента 007, а жанр фильма был боевиком. Создавалось впечатление, что книгу постановщики не читали – им, наверное, пересказали ее коротенько. Фильм был бы неплох, но только в том случае, если бы главного героя не звали Шерлоком Холмсом.
Она вышла из музея. Светило солнышко, хотя теплее не стало. Сегодня нужно обязательно сфотографироваться у Биг Бена, с видом на Тауэрский мост, в красной телефонной будке – тогда программа дня будет считаться выполненной.
На подходе к Вестминстерскому дворцу она увидела диковинные деревья, цветущие восхитительными белыми цветами. Вот это красота! Биг Бен на фоне белых цветов – фотография будет оригинальной. Она вплотную подошла к одному из деревьев. Это была обычная катальпа, или, как ее еще называют, карандашное дерево; точно такие же растут в сквере на центральной площади Тарасова. Только цветут они в начале июня, а здесь, в Лондоне, уж в середине июля. Еще бы, холод‑то какой! Но почему‑то в Тарасове эти деревья никогда не вызывали у нее такого восторга. Ситуация напомнила ей ирисы в Париже. Да, правильно говорят: нет пророка в своем отечестве. Она еще раз посмотрела на белые цветы и перевела взгляд на небо. «Мне приснилось небо Лондона» – вспомнила она известную песню и, сделав фотографию настоящего лондонского неба, направилась на вокзал в обратный путь к дому Патрика и Торри. Путь был неблизким.
По дороге домой она зашла в супермаркет и накупила себе всякой еды на завтрак, а также чай и кофе. Также она купила подарочную коробку, на которой был нарисован английский джентльмен с чашкой чая. Подарю хозяевам. Наверняка им понравится. Видно было, что они во всем себя ограничивают. Наверное, люди из бедных, образования не получили хорошего, пенсия, видно, маленькая… Торри была не негритянка, но, видимо, мулатка. Неудобно спросить, кто она по национальности.
Каково же было ее удивление, когда Патрик при виде подарка вежливо поблагодарил, но сказал, что они чай не пьют! Более того, он, как выяснилось, никогда не слышал, чтобы англичане пили чай в пять часов.
– А как же Five o’clock tea? – удивленно спросила она.
– Может быть, это в какой‑нибудь другой стране? – невозмутимо предположил Патрик.
От ужина она отказалась, сказав, что уже поужинала.
– А что ты ела? – спросила ее Торри.
– Зашла в Фиш & Чипс, – ответила она.
– Да, это хорошие рестораны, – согласно закивала головой Торри. – Ты только в Макдоналдс не ходи.
Против Макдоналдса она ничего не имела, потому что всегда ела мало и считала, что вся эта антиреклама сильно раздута. Меньше надо есть и ничего страшного в посещении Макдоналдса, как, впрочем, и любого другого ресторана, не будет. Иногда, когда было мало времени, она любила есть там картошку по‑деревенски и вкусное мороженое.
– А что плохого в Макдоналдсе? – поинтересовалась она у Торри. На ее взгляд, сегодняшняя рыба с картошкой во фритюре была куда более вредна, чем пища в Макдоналдсе.
– Что ты, – сморщилась Торри. – Там гадость.