– А затем ты отправил Рыжего Лиса спасти и меня?
Пьер кивнул, и в его глазах промелькнула злость.
– Я слышал, что Эбенезер назначил за тебя выкуп. Поэтому и отправил Рыжего Лиса со всей моей прибылью от продажи мехов.
– Так это ты за меня заплатил?
– Эбенезер не знает, откуда пришли деньги. Да, это я тебя выкупил.
Анжелика убрала с его лица непокорную прядь волос.
– Спасибо.
– Я просто не мог отдать тебя кому‑то другому. Ты моя.
Он зарылся носом в копну ее волос и поцеловал в макушку.
Анжелика постаралась отмахнуться от тонкого голоска на краю сознания, который шептал, что она не принадлежит Пьеру, она все еще связана с Жаном.
– Ты мой герой.
– Да, я такой, – сказал, хвастливо подмигнув, Пьер.
Анжелика рассмеялась, ее переполняла благодарность Создателю за то, что Он пощадил Пьера и дал ей еще один шанс быть с ним рядом. Ей хотелось насладиться моментом и хоть ненадолго забыть обо всем остальном.
Пьер выбрался из воды на каменистый участок берега. Анжелика задергалась, пытаясь заставить себя отпустить, но Пьер не поддался.
– Не пущу, – сказал он, жарко выдохнув ей в висок. – Никогда больше не отпущу.
Она снова рассмеялась:
– Я не против.
Его руки, его улыбка, его сила, которая окружала Анжелику, как теплые солнечные лучи, – она хотела раствориться в ощущениях.
Пьер нежно поцеловал ее в лоб, задержал губы на ее коже, и Анжелике опять захотелось, чтобы он склонился чуть ниже и вновь поцеловал ее с прежней страстью.
– Буржуа нужно время, чтобы побыть наедине с девушкой, – рассмеялся рядом один из вояжеров. – Кажется, нам пора собираться и уплывать, чтобы не смущать нашего буржуа.
От хохота и комментариев других вояжеров у Анжелики запылали уши. На этот раз она сумела вывернуться из рук Пьера и заставить себя отпустить. Как только ее ноги коснулись земли, Анжелика опустила горящее лицо, притворяясь, что разглаживает юбку.
|
|
Пьер обернулся к друзьям и вступил в веселую перепалку, отвечая на их беззлобные насмешки и дразня их в ответ.
Анжелика выпрямилась и тут же ахнула от того, что увидела.
Спина Пьера была исполосована сотнями красных рубцов, и некоторые из них, там, где плеть сорвала кожу, затянулись глубокими шрамами.
Дрожащими пальцами она потянулась к нему и погладила обезображенную плоть. Пьер напрягся и медленно обернулся. Веселость исчезла, сменившись предельной серьезностью, – признанием того, что он побывал на грани смерти.
– Как ты это вынес? – шепнула она, дрожа от одной мысли о пережитой им боли.
– Я живучий, – ответил он с мягкой улыбкой. – И я заслужил наказание. За то, что играл на обе стороны и обманывал всех.
Он подхватил с ближайшего валуна свою рубашку, оставленную на просушку, и торопливо надел, словно стараясь быстрее спрятать свою искалеченную спину.
– Не волнуйся, – поддразнила она, – ты все равно остаешься красавцем.
Пьер замер, так и не натянув рубашку до конца, а затем усмехнулся и согнул руки, демонстрируя ей свои мускулы.
Рыжий Лис смерил Пьера укоризненным взглядом.
– У него голова, как у лося. Не делай ее еще больше.
– За это я Пьеру и нравлюсь, – улыбнулась ему Анжелика. – Я знаю, чем нужно кормить его ненасытную гордость.
Рыжий Лис не ответил на улыбку. Он сузил глаза на Пьера, который все же натянул рубашку как следует и тут же обнял Анжелику за талию, привлекая к себе.
|
|
– Признай, – сказал он Рыжему Лису. – Она идеально мне подходит.
Тон был шутливым, но по глазам Пьера ей стало ясно, что он серьезен и ждет ответа, внимательно глядя на Рыжего Лиса.
Солнечные блики играли на черной полоске волос и теле индейца, которое он постоянно смазывал жиром. Его лицо было серьезным, а взгляд пронзительным, и Анжелике с трудом удалось подавить желание укрыться у Пьера за спиной.
Индеец повернулся к каноэ, вынул оттуда мешок с пожитками Анжелики и протянул ей, кивнув.
– Она хороша для моего брата.
Анжелика чувствовала, что Рыжий Лис не из тех, чью похвалу легко заслужить, а потому благодарно кивнула ему в ответ, в надежде, что он поймет – ее благодарность куда глубже, чем можно выразить просто словами.
– Она теперь моя, – сказал Пьер, прижимая ее сильнее. – Моя навсегда.
Ее сердце переполняла любовь, настолько сильная, что Анжелика не могла не обнять его в свою очередь.
Хотя голос в ее голове и звучал уже громче, напоминая о данном ею обещании, но сейчас ей хотелось лишь радоваться тому, что Пьер жив, наслаждаться его объятиями. Она была слишком счастлива, чтобы думать о чем‑то другом. О правильных решениях и поступках она подумает позже.
Глава 23
Бригада беспощадно дразнила его по поводу Анжелики, от которой Пьер никак не мог отвести взгляд. За те несколько дней, что они ожидали возвращения Рыжего Лиса, Пьер чуть не свел своих людей с ума своими переживаниями.
Он не хотел останавливаться и ждать Рыжего Лиса. Он знал, что нужно как можно быстрее убраться от Мичилимакинака, причем чем дальше, тем лучше. Лейтенант Стили и полковник Мак‑Дугал наверняка отправили в погоню отряд индейцев. И когда этот отряд его обнаружит, Пьеру не жить. Он обоснованно подозревал, что боевой отряд разрежет его на кусочки, чтобы стереть любые следы его существования в этом мире.
|
|
Офицерам нужно заставить его замолчать навсегда. Они не могли допустить слухов о том, что он уцелел. Подобные новости выставят их в плохом свете. До сих пор ни один заключенный не сбегал из Черной Дыры или форта, и подобное пятно на своей репутации англичане допустить не могли.
Но после трех дней гонки со своей командой Пьер никак не мог избавиться от ощущения, что с Рыжим Лисом и Анжеликой что‑то случилось. Поэтому они остановились и ждали все утро, пока Пьер не зазвенел от напряжения, как натянутая тетива.
Когда он наконец услышал крик Рыжего Лиса и увидел потрясающие огненные волосы Анжелики, облегчение, переполнившее его сердце, было настолько сильным, что Пьер едва не задохнулся. Ему хотелось остаться с Анжеликой на пляже, отправив бригаду вперед, чтобы провести с любимой весь день вдвоем: рыбачить, гулять по лесам, вести бесконечные разговоры. Но один только мрачный кивок Рыжего Лиса в сторону востока сказал ему, что военный отряд уже напал на их след.
С привычной быстротой погрузили припасы в каноэ. Пьер усадил Анжелику за собой в ведущую лодку и оттолкнулся от берега.
Гребли быстро, и Пьер лишь молился, чтобы скорость опытных вояжеров стала их преимуществом перед идущими по следу индейцами.
Несмотря на нависшую угрозу, Пьер наслаждался каждой секундой этого дня, проведенного с Анжеликой. Им удалось поговорить дольше, чем он рассчитывал.
У нее было множество вопросов по поводу того, что она видела.
К концу дня Пьер почти что поверил, что Анжелике самое место в каноэ, за его спиной, что она сумеет стать его спутницей жизни, спутницей торговца мехом. Даже в роскошном платье Лавинии она двигалась с естественностью и грацией, которые наверняка развились в ней за долгие годы рыбалки. Она не боялась, не жаловалась и, похоже, наслаждалась их путешествием. С каждой пройденной милей Анжелика без устали вглядывалась в новые пейзажи, с той же ненасытностью, что питала его собственную любовь к этой дикой земле.
Неужели он ошибался, считая, что не может брать женщину в эту глушь?
Бригаду Пьер гнал еще долго после заката, объясняя, что хочет как можно дальше убраться от острова. Ему не хватало смелости рассказать, что за ним ведется охота. Пьер хотел отрицать правду так долго, как только сможет, – правду о том, что рано или поздно ему придется оставить своих людей и двигаться в одиночку. Только так он мог уберечь от опасности Анжелику и свою бригаду.
Лагерь они разбили через несколько часов после заката.
Поужинав кукурузной кашей и соленой свининой, Пьер привалился к валуну у костра и подтянул к себе Анжелику, которой не оставалось ничего иного, как прислониться к нему спиной.
Сентябрьский воздух был прохладным, и Пьер обнял ее руками, как одеялом, говоря себе, что всего лишь пытается согреть. На самом же деле он просто никак не мог насытиться ею.
Анжелика накрыла его руки своими и откинула голову Пьеру на плечо, щекоча кудряшками его подбородок. Треск пламени и взлетающих в темноту искр от костра мешался с тихими голосами других вояжеров. Небо над головой было чистым, и потрясающий ковер звезд на нем отражался в озере до самого горизонта.
– Тут так красиво, Пьер, – прошептала она. – Я начала понимать, почему ты так любишь леса.
Он втянул глоток свежего воздуха, приправленного лишь дымом.
– Как думаешь, ты могла бы быть здесь счастливой?
Она помедлила.
– Не знаю. Мне хотелось бы думать, что я могу быть счастливой где угодно. Я учусь доверяться Господу, видеть в Нем мою опору на жизненном пути. Но я люблю остров, Пьер. И, кажется, люблю его так же сильно, как ты любишь все это. – Она взглянула на волны, тихо плескавшиеся о каменистый берег, на серебро отраженной в воде луны.
И, вопреки себе, Пьер не сумел не отреагировать на ее слова – разочарование было слишком сильно.
– Твое место здесь, – тихо сказала она. – Увидев тебя сегодня, я поняла это как никогда раньше.
Он пожал плечами. После того как Рыжий Лис рассказал, что все лето им приходилось бороться с Северо‑Западной компанией и что та не оставляла попыток убрать из дела свободных торговцев, Пьер уже не знал, сколько еще сумеет защищать свою бригаду и свое дело, и чувствовал, что дни торговли пушниной подходят к концу.
– Неважно, где я…
– Ты оживаешь тут, как никогда не оживал на ферме.
– Это неправда…
– Я всегда говорю тебе только правду, Пьер.
Он сглотнул слова возражений, зная, что не может отрицать то, что уже подтвердило его сердце. Пьер опустил голову, желая поцеловать Анжелику, забыть обо всем, что их разделяло.
Ну почему все должно быть так сложно? Они любят друг друга. Разве этого недостаточно?
Пьер коснулся губами ее волос, наслаждаясь их ароматом. Поднял пальцы к ее подбородку, чтобы приблизить ее губы к своим.
– Пьер…
Он слышал доверие в ее голосе и желание, его тоже тянуло к ней. Но когда он попытался поцеловать ее в губы, Анжелика отвернулась.
– Пьер, мы не можем.
Он нежно привлек ее снова, желая заглушить протест поцелуем.
Но Анжелика сопротивлялась и на этот раз даже вывернулась из его рук.
– Я не вольна пока тебя любить.
Он судорожно вздохнул.
– Только не говори, что вновь позволишь Жану стоять между нами.
Анжелика повернулась и опустилась на колени перед ним.
– Он все еще верит, что мы поженимся, когда он вернется. Я обещала ему, что буду ждать.
– Люди меняются, Анжелика.
– Но не так. Я не могу так поступить, я не могу его обманывать.
Ее голос прервался всхлипом.
– Я не могу целовать тебя и нежиться в твоих объятиях, когда обещала себя Жану.
Все его мышцы напряглись от ярости, которая преследовала Пьера с того самого дня, когда он вытащил Жана с поля боя.
– Я не хочу становиться такой же, как мать. – Она схватила его за руки. – Ты должен это понять. Она изменяла моему отцу и разбила его сердце. Я не могу сотворить подобное с Жаном.
– Ты ничем не похожа на свою мать. И к тому же ты еще не вышла за Жана замуж.
– Но если я с такой легкостью откажусь от своих обещаний и изменю Жану еще до свадьбы, это будет первым шагом на неверном и неправедном пути.
– Так напиши моему брату письмо и скажи, что ты не можешь стать его женой.
– Я не могу закончить все это письмом. Он хороший человек и заслуживает большего.
В глубине души Пьер знал, что она права, что он снова поддается своему эгоизму, как уже не раз было в прошлом.
Но желание и беспомощность, невозможность уговорить ее быть с ним разрывали ему сердце.
– Я заплатил за тебя выкуп Эбенезеру, – сказал он, не в силах сдержать ярость в голосе. – Ты теперь моя.
– Жан тоже ему заплатил.
Пьер помотал головой.
– Когда он уехал, он отказался от прав на тебя.
– Но, уехав, он не должен бояться, что я откажусь от него ради кого‑то другого. Как бы ты себя чувствовал на его месте? Ты ведь не хотел бы, чтобы я так поступила с тобой?
Пьер вскочил на ноги. Он не хотел соглашаться с ее правотой. Он едва не умер, едва не лишился возможности снова когда‑нибудь быть с ней. И он не собирался отказываться от нее теперь, когда они наконец вместе. Он не мог!
– Я отправил за тобой Рыжего Лиса, чтобы мы могли быть вместе, – хрипло сказал он. – Хочешь сказать, что ты вот так просто откажешься от всего, что я сделал?
Она покачала головой, и свет костра выхватил из тьмы ее искаженное мукой лицо. Он несправедлив к ней. Он спас бы ее от Эбенезера и безо всякой выгоды для себя.
Он не хотел, чтобы Анжелика страдала, принужденная стать женой какого‑то незнакомца. Он хотел, чтобы она была счастлива. Но если он вынудит Анжелику выйти за него замуж и остаться в лесах, разве это не станет той самой судьбой, которой она так боялась?
– Я хочу, чтобы ты знал: я очень благодарна тебе за спасение, – прошептала она. – Но я не могу, просто не могу забыть о Жане и о данном ему обещании. Я хочу быть честной.
– А от меня ты что хочешь? Чтобы я вернул тебя обратно и ты могла быть с ним?
Пьеру хотелось, чтобы она возразила, сказала, что хочет остаться, что любит его больше, чем Жана, но Анжелика в ответ лишь понурила голову.
– И ты вот так просто сдаешься и бросаешь мне в лицо мою любовь? – Он тут же пожалел о жестокости своих слов. Он не хотел срываться на Анжелику, но не мог сдержать злости.
– Я не хочу от нас отрекаться, – сказала она, поднимая взгляд. На ее щеках блеснули дорожки слез. – Я не хочу даже думать, что это конец, но разве ты не видишь, что, даже если бы не было Жана, я не смогла бы просить тебя оставить торговлю мехом?
Пьер не мог отыскать нужных слов, чтобы ответить на этот слишком частый ее аргумент. Он знал, что она права.
И ненавидел это знание. Он мог лишь зарычать и отвернуться. Замереть на месте, повернувшись к Анжелике спиной.
– И я не могу оставить Мириам одну на всю зиму, – добавила она.
– Ты не сможешь вернуться на остров, не рискуя собственной жизнью. Жана там не будет. И кто позаботится о тебе в наше отсутствие?
Он зажмурился, пытаясь осознать безвыходность их ситуации. И отчего ему казалось, что они со всем справятся? Почему он так верил, что их любовь преодолеет все трудности? Почему ему казалось, что она пожелает остаться с ним в диких лесах?
– Я хочу подарить тебе мою любовь, – ответила ему Анжелика. – Но любовь ничего не стоит без чести.
Он не обернулся.
– Я должна поступить правильно, – ее голос дрожал от боли. – Возможно, однажды, если мы будем делать все правильно, мы найдем способ быть вместе.
– Я не собираюсь ждать этого «однажды», Анжелика. – Он развернулся, чувствуя, как кипит от отчаянья кровь. – Ты сделала свой выбор. Не стоит делать все еще хуже лживыми надеждами и мечтами.
Слезы струились по ее щекам.
И Пьер, пока не рухнул перед ней на колени, выставляя себя еще большим дураком и умоляя не бросать его, заставил себя зашагать прочь. Там, в темноте леса, где никто не мог его увидеть, он позволил себе молча переживать свое горе.
Как только забрезжили первые лучи рассвета, Рыжий Лис коснулся плеча Пьера:
– Тебе пора уходить.
Пьер сидел под деревом на краю лагеря, где и устроился на ночь. Он с трудом заставил себя уснуть, зная, что должен набраться сил, чтобы пережить ближайшие дни.
– Меномини будут здесь с первым солнцем. Они убьют моего брата.
Пьер кивнул и поднялся, чувствуя, как тело вибрирует от адреналина.
Рыжий Лис подал ему вещевой мешок. По весу мешка Пьер определил, что друг собрал для него все необходимое для выживания во время грядущей погони.
– Я буду просить Великий Дух подарить тебе скорость зайца, чтобы ноги твои домчали тебя к моему народу. Мой народ сумеет тебя защитить.
Сумеет, если Пьер сможет преодолеть те мили, что отделяют его от зимнего лагеря индейцев чиппева, не попавшись меномини, но ни один из них не произнес этого вслух. Пьер посмотрел на берег, в сторону костра, у которого под толстым одеялом спала Анжелика.
– Я сберегу ее, – сказал Рыжий Лис.
Пьер сглотнул горький ком, подобравшийся к горлу. Ему хотелось подойти к Анжелике, поцеловать ее на прощание, сказать, что он сожалеет об их вчерашней ссоре. Он не хотел расставаться с ней так.
Но что он может сказать ей? Она выбрала Жана и остров.
– Верни ее на Мичилимакинак, к моей матушке. – Он сжал руку Рыжего Лиса. – Пожалуйста.
Пьер не хотел даже думать о том, что сотворит с ней Эбенезер, как только она вернется на остров. Приходилось убеждать себя, что заплаченные им деньги не позволят старому негодяю вновь причинить ей боль. Пьер попытался отмахнуться от мысли о том, что выкуп, заплаченный Жаном, ничуть не помешал Эбенезеру снова продать девушку.
– Я попрошу Желтого Бобра остаться с ней, – Рыжий Лис словно прочитал его мысли.
– А он согласится?
Индеец кивнул.
– Она была добра к нему, как родная дочь.
От облегчения у Пьера подогнулись колени.
– Я буду в долгу перед ним и заплачу не скупясь.
– Тебе не нужно платить. Он готов сделать это для моей семьи.
Ветер зашелестел в кронах деревьев, и у Пьера по спине пробежал холодок. Он взглянул на темные тени, движущиеся в лесу за спиной. Нужно было спешить и выйти раньше, чем эти тени окажутся теми воинами, которых англичане отправили по его следам.
Он не знал, сумеет ли обогнать их и сколько продержится без каноэ. Но это был единственный способ отвлечь погоню от его бригады и Анжелики.
– Прошу, увези Анжелику подальше отсюда.
Рыжий Лис кивнул, его лицо помрачнело.
– Я сейчас же ее заберу.
– Если сможешь, верни мое каноэ на это место и спрячь его. – Пьер не знал, как или когда сумеет вернуться.
Шанс пережить погоню был крайне мал, но Пьер знал, что, появись у него каноэ, он сможет потягаться с индейцами в скорости.
Он в последний раз посмотрел на спящую Анжелику, попрощался с Рыжим Лисом и двинулся в лес. Он не знал, выживет ли, но его не отпускало тяжелое предчувствие, что сегодня он видел ее в последний раз.
Глава 24
Анжелика рухнула в объятия Мириам и разрыдалась, уткнувшись в ее плечо, громко и безутешно. Целых три дня, пока они без отдыха гребли обратно к острову, Анжелика сдерживала себя, но теперь дала волю слезам.
Каждое движение весла уносило ее все дальше от Пьера, с каждой лигой[6]расставание словно становилось более болезненным. И окончательным. А оттого, что Рыжий Лис заставлял их двигаться в постоянной спешке и часто оглядывался через плечо на озеро и береговой лес, к страданию добавлялся страх.
– Ангел, ангел, – бормотала Мириам, нежно гладя Анжелику по волосам, зачесывая их со лба.
Анжелика знала, что должна испытать радость от возвращения на любимый остров, что должна радоваться, наконец увидев Мириам после долгих недель разлуки. Но она больше не могла притворяться и прятать свое отчаянье.
Она даже не знала, насколько ей больно и плохо, пока не оказалась на ферме и Мириам ее не обняла.
Теперь Анжелика поняла, что для нее нет ничего важнее Пьера.
А он исчез. Он оставил ее, даже не попрощавшись. Когда Рыжий Лис разбудил ее до рассвета и приказал грузить вещи в каноэ, от Пьера не осталось и следа.
На все ее вопросы о Пьере Рыжий Лис только хмыкал. Она могла лишь предполагать, что Пьер слишком разозлился и обиделся на нее, чтобы прощаться.
– Ох, Мириам, – сказала Анжелика, вытирая слезы. – Я так рада снова тебя увидеть.
– Благодарение Господу. – Мириам тоже плакала. Ее прекрасные невидящие глаза сияли одновременно радостью и печалью. – Я не прекращала молиться за тебя и твое возвращение.
Анжелика быстро оглядела ферму, высокие сорняки, неубранный сад, в котором уже пожелтели листья, поля за ним, так и не дождавшиеся жатвы. Все летние труды Пьера оказались напрасны. Смогут ли они собрать хоть что‑то, чтобы пережить эту зиму?
Желтый Бобер уже вошел за забор огорода и начал собирать те немногие овощи, которые не успели сгнить.
Рыжий Лис исчез в темноте сарая. Он объяснил, что Желтый Бобер обещал Пьеру остаться с ней и Мириам до конца зимы.
И все равно Анжелика никак не могла избавиться от отчаянья и страха, преследовавших ее с того самого мига, как она сошла на берег неподалеку от Мэйн‑стрит. Шагая мимо песчаной дорожки, ведущей к таверне Эбенезера, она пыталась не думать о том, что случится, когда он узнает о ее возвращении.
Ей нельзя рассчитывать на помощь Эбенезера с продуктами для Мириам. Желтый Бобер сумеет помочь, но будет ли этого достаточно?
Мириам, дослушав рассказ Анжелики о том, что случилось во время ее отсутствия, погладила ее по щеке.
– Ты изменилась. – Чуткие пальцы Мириам изучали ее лицо, заменяя женщине зрение.
Анжелика кивнула. Она чувствовала себя так, словно прошла какую‑то проверку. Как бы ни было тяжело удержаться от близости с Пьером, она справилась. Она сделала то, на что ее матери никогда не хватало ни силы, ни воли. Она поступила правильно, хотя это далось ей сложнее всех выборов жизни.
Краем глаза Анжелика заметила отвратительные красные пятна на руке Мириам.
– Мириам, что случилось с твоей ладонью? – Вопроса можно было и не задавать. Она и так знала, что Мириам обожглась пламенем очага, как было уже не раз с тех пор, как ее подвели глаза.
Мириам попыталась отдернуть руку, но Анжелика не отпустила.
– У тебя осталась мазь?
– Я не знаю.
От этих слов у Анжелики сжалось сердце.
Она вошла в дом, чтобы поискать лекарство, и с первого взгляда поняла, как трудно пришлось Мириам. Над заплесневелым кабачком на столе вились мухи. Рядом лежал скелет рыбы, пол был усыпан мусором, ящик для дров опустел. От запаха испорченной еды было трудно дышать, воздух стал затхлым, а ночной горшок отчаянно требовал чистки.
Мириам нуждалась в ней. Как бы ни сложилось будущее, сейчас Анжелика оказалась именно там, где должна была быть.
Когда из амбара вынырнул Рыжий Лис, она еще смазывала лечебной мазью ожоги Мириам. На плечах он нес старое каноэ Пьера и двигался той же уверенной походкой, к которой она привыкла у Пьера.
– Найди мне весло, – скомандовал он.
Анжелика тревожно посмотрела на каноэ Пьера.
– Зачем тебе это каноэ? – Он ведь будет со своей бригадой, их длинные лодки специально построены так, чтобы нести тяжелые грузы товаров, возвращаясь к зимним лагерям индейцев. Приехав, Пьер будет обменивать бусы, ружья, зимнюю одежду и прочее на звериные шкуры. Ему не нужно это маленькое каноэ, которое к тому же требовало ремонта.
Рыжий Лис покачал головой в ответ на ее вопрос, а затем обратился к Мириам:
– Принеси весло Пьера. Оно ему будет нужно.
Слепые глаза Мириам словно видели больше, чем могла воспринять Анжелика. Выражение ее лица стало вдруг серьезным.
– Я не знаю, где весло Пьера. Но у меня есть другое, которое ты можешь ему передать.
Когда Мириам исчезла в доме, Анжелика уставилась на Рыжего Лиса:
– Объясни мне, что происходит. Зачем тебе каноэ и весло Пьера?
Рыжий Лис нахмурил брови, приобретя тот суровый вид, который вначале так сильно ее напугал. Но темные глаза стали мягче, он дернул подбородком.
– Пьер бежит от меномини. Их послали красные мундиры.
Эта новость подействовала на Анжелику, словно первый осенний заморозок. Пьера разыскивали. Как она сама об этом не догадалась?
Она могла лишь представить, в какую ярость пришли Мак‑Дугал и лейтенант Стили, обнаружив опустевшую Черную Дыру. Подобный невероятный побег был для них позором и бил по авторитету властей. Они наверняка стремились как можно быстрее поймать беглеца и, скорее всего, назначили цену за его голову.
– Он быстр и умен, – сказал Рыжий Лис, поглядывая на дверь. – Он вернется к тебе.
Она покачала головой.
– Нам не суждено быть вместе.
– Ты хороша для моего брата.
– Но я обещала другому…
– Твое обещание другому вот здесь, – он постучал себя пальцем по лбу. – А моему брату ты обещала здесь. – Индеец стукнул себя кулаком по груди над сердцем. – Одно обещание можно нарушить и исправить. Другое нельзя.
Возвращение Мириам не позволило ей возразить. Анжелика резко втянула воздух, увидев весло, которое вынесла Мириам, – ярко‑красное с синим весло, висевшее раньше над кухонным столом.
Анжелика никогда не думала, что увидит его не на стенке коттеджа.
Мириам помедлила на пороге, поглаживая пальцами деревянную ручку весла, а затем протянула его Рыжему Лису:
– Отнеси это Пьеру.
Рыжий Лис взял весло из ее напряженных пальцев.
– Я давным‑давно должна была отдать его Пьеру.
Индеец удостоил раскрашенное весло мимолетным взглядом. Для него это был лишь инструмент для движения каноэ. Но Анжелика знала, что на самом деле весло представляет собой куда большее, чем просто кусок дерева. Пускай отец Пьера не отдал ему весло, как другие отцы‑вояжеры отдавали своим сыновьям. Но если бы мистер Дюран был сейчас жив, если бы он видел, каким человеком стал Пьер – человеком слова и веры, – он бы наверняка с гордостью вручил сыну эту реликвию.
Теперь вместо мужа это сделала Мириам. И хотя с ее стороны этот поступок был правильным, Анжелике хотелось выхватить у Рыжего Лиса весло и повесить его обратно на стену.
Ей не хотелось, чтобы Мириам благословляла Пьера быть вояжером. Не хотелось, чтобы Мириам признавала – место Пьера в диких лесах. Ей хотелось, чтобы Мириам помолилась о том, чтобы Пьер вернулся домой и остался на ферме навсегда.
Но Анжелика могла лишь стоять и смотреть, как уходит прочь Рыжий Лис, унося на плечах весло и каноэ.
Слеза скользнула по щеке Мириам, и Анжелика взяла ее за руку.
Мириам попыталась улыбнуться.
– Я так и не сказала Пьеру, что горжусь им. Теперь он поймет.
Если выживет.
Но Анжелика прикусила язык и лишь сжала пальцы подруги.
Почему‑то оттого, что Мириам поняла и приняла бродяжничество Пьера, его выбор в пользу торговли мехом казался теперь окончательным. Потому что, даже если он перехитрит своих преследователей, для Анжелики и Мириам он будет потерян навеки.
* * *
Пьер съежился в небольшой осыпающейся норе. Ветки рвали его мокрую рубашку и царапали спину. Ноги болтались в ледяной воде входа в покинутую бобровую хатку. Он старался сжаться как можно сильнее и не двигаться, но все равно молился о том, чтобы гнилое сооружение не рухнуло ему на голову. По крайней мере, пока преследователи не уйдут.
Снаружи доносился плеск, кто‑то брел против течения, и наверняка этот кто‑то был индейцем, без устали выслеживающим Пьера в последние дни.
Пьер затаил дыхание. Он надеялся, что воин не заметит груды веток на берегу, присыпанной палыми листьями. Сам Пьер заметил. За годы торговли он стал настоящим мастером в нахождении бобровых хаток. Оставалось надеяться, что преследователь мастером не был.
Плеск шагов замедлился. Желудок Пьера заурчал, и он ударил себя кулаком в живот, чтобы унять звуки. Он бежал уже много дней, почти не спал и редко ел, стараясь всегда оставаться на шаг впереди от своих врагов. Он не знал, сколько еще выдержит эту гонку.
Сократившиеся дни подсказывали ему, что сентябрь скоро сменится октябрем. Если он намеревался добраться до зимнего лагеря чиппева, следовало спешить.
Пьер закрыл глаза, и усталость навалилась на него, закружила, как бурный поток, который ему пришлось переплыть. Его тело онемело от холода, руки потрескались. Сапоги давно прохудились, ноги были сбиты в кровь, и теперь Пьеру приходилось постоянно идти по воде, чтобы не выдать себя кровавыми следами.
Он неустанно молился. В этот раз, даже если меномини его поймают, Пьер решил довериться Божьей воле. И что бы Господь ему ни уготовил, жизнь или смерть, Пьер не встретит свою судьбу в одиночестве.
Возможно, Господь вновь наказывал его, чтобы научить становиться на колени и молиться от всего сердца. Раньше за него всегда молилась матушка. Вероятно, пришло время начинать молиться самому. В прошедшие дни побега он молился обо всем, включая мольбу простить его за злое расставание с Анжеликой. Всякий раз, вспоминая, как они разошлись, он хотел повернуть время вспять и все исправить.
В то время он думал только о себе. Вспоминая собственную жизнь, он пришел к выводу, что большую часть своих дней он проводил, делая, что хотел, и ничуть не задумывался о тех, кто его окружает. Вся его деятельность была направлена на собственное удовольствие.
Ему было стыдно признать, что даже принятое прошлым летом решение оставить торговлю мехом и остаться на острове он принимал, лишь чтобы заполучить Анжелику. Он не думал ни о том, что нужно матушке, ни о том, что нужно самой Анжелике.
Он не задумывался о том, как будет лучше для нее, и о том, что, возможно, она действительно хотела выйти замуж за кого‑то более надежного, такого, как Жан, а сам Пьер действительно искушал ее, подталкивая к измене.