Но никогда в истории Церкви никто из православных не признавал действительность ни одного таинства еретиков, а все отцы единогласно утверждают их недействительность. И никто никогда не говорил, что инославные (т.е.еретики) могут быть частью Церкви, но всегда они считались вне Церкви, и подлежали анафемам. Ведь анафема – это совсем не проклятие, а констатация того факта, что у таких-то епископов – неправославное вероучение, что они не составляют часть Церкви (Тела Христова), и что никакие их таинства недействительны, в том числе Евхаристия. Ведь как может быть Тело Христово в Евхаристии у епископов, исповедающих неправославную веру? Если бы было так, то Тело Христово могли бы составить вообще неверующие во Христа или богохульствующие о Нем люди (например, ариане и другие еретики), что абсурдно.
Сегодня же наши архиереи из МП считают иначе. Инославные теперь, как они заявляют, вполне могут составлять часть Церкви, а их таинства вполне могут быть действительны, в том числе у католиков в Евхаристии может быть Тело Христово.
Казалось бы, тем самым наши архиереи в МП проявляют любовь к отпадшим братьям, когда так заявляют, но на самом деле они тем самым дают понять, что Тело Христово (т.е.Церковь) может быть совсем не связана с православной верой, т.е.Церковь – это уже не только православная Церковь, а таких «Церквей» может быть много. И получается, что в Символе веры мы врем, когда соглашаемся с епископами МП и при этом говорим, что я верую во единую Церковь, ведь на самом деле таких вот разделенных Церквей много. Любые еретики – это тоже часть Церкви. Поэтому получается, что борьба всех отцов против еретиков была бессмысленна, ведь, по мнению таких вот наших архиереев, Тело Христово у еретиков и так есть, их не надо анафематствовать. Отцы почему-то считали наоборот – они еретиков анафематствовали, говорили, что Тела Христова у них нет, и утверждали что они – не часть Церкви.
|
|
Если согласиться с епископами из МП, то получится, что мне вообще нет смысла быть православным, ведь Тело Христово есть не только в православной Церкви, и причащаться Телу Христову на своем богослужении может человек с каким-то другим вероисповеданием. Зачем же мне тогда вообще будет нужна православная вера и православная Церковь, если и другие – ничем не хуже?
Вообще весь этот спор и идет ради выяснения действительности Евхаристии – действительна ли она только в православном сообществе (в Церкви), или же и в других сообществах тоже. Именно поэтому каждый должен определиться, что есть для него Церковь – это именно Тело Христово в самом буквальном смысле, или же это такое место, где молятся, постятся, утешают, успокаивают и т.д., и при этом само Тело Христово ему не нужно. Если так, то тогда зачем вообще христианство – без Тела Христова? (Т.е.без Самого Христа). Все остальное есть и в других религиях тоже.
И отцы почему-то не считали, что у еретиков есть таинства, а считали совсем наоборот – что с еретиками надо ссориться по вероучительным вопросам и анафемы на них налагать, а мы в РПЦ теперь считаем, что еретиков надо не просто любить, но и признавать еще их таинства и анафемы с них снять. Т.е. получается, мы просто выкинули на помойку всех отцов за последние 900 лет – наверное, они были дураки, а мы умнее их.
|
|
б) если бы у еретиков были действительны другие таинства, кроме евхаристии
Если бы было так, то это означало бы, что Церковь как Тело Христово – отдельно, а остальные таинства – отдельно, и к вере Церкви и к самой Церкви они отношения не имеют. Возможно ли такое, чтобы, например, крещение совершалось в одной вере, а в Теле Христовом, ради которого и совершается это крещение, была бы другая вера?
Однако в Церкви как Теле Христовом – одна вера, одно крещение, один Дух и одна молитва. Любое «умножение» на два и больше чего-то из них – это уже абсурд.
По этой же причине каноны запрещают как признание любых таинств и священнодействий еретиков, так и совместные молитвы с ними. В Церкви не может быть и никаких совместных молитв с инославными – потому что подлинная молитва возможна только в Теле Христовом, в единстве со Христом, в одной вере и в одном Духе с Ним, а вне Христа – уже будет какая-то другая молитва, обращенная к кому-то или к чему-то другому. Утверждающие возможность совместных молитв с инославными тем самым отрицают единство Церкви в молитве и Святом Духе, а молитва становится чем-то «отдельно человеческим», лишенным единства с Богом. Человек тогда стоит где-то далеко от Бога, и молится ему какими-то своими словами, но единения с Богом при этом не происходит. Поэтому одни человеческие слова можно соединять с любыми другими словами и с другими верами – ведь все равно Бог далеко от людей, и неизвестно, доходит до Него эта молитва, или нет.
Но смысл христианской Церкви как раз в другом – в том, что в Ней совершилось живое единство человека и Бога во Христе. Люди, составляя Единое Тело Христово, во всем становятся едиными с Богом – в том числе в своих мыслях и в молитве. Не только человек молится Богу, но и Сам Христос молится в человеке. Человек постоянно чувствует себя во Христе, свое постоянное присутствие со Христом и перед Христом, и знает, что его молитва и сам он – в Боге. Вот это и есть христианская молитва, и она невозможна совместно с еретиками, которые хулят Христа, и не только не соединяются с Ним, но часто и не желают этого.
Таким образом, утверждение действительности таинств инославных и признание совместных молитв с инославными является фактически формой отрицания полноты единения человека с Богом во Христе.