Вот до чего могут дойти обер‑прокуроры Святейшего Синода Временного правительства России 1917 года в своем прислужничестве у евреев!
* * *
По всей вероятности, именно тогда, когда в 1921 г. в христианской прессе появились прекрасно обоснованные доказательства, что «Протоколы» были написаны евреем, удалось установить их настоящего автора.
В № 218 газеты “Vieille France” за 31 марта – 6 апреля 1921 г. было опубликовано одно из наиболее интересных исследований г‑жи Л. Фрай, издателя газеты “Gentile Tribune”, которую мы уже упоминали ранее. В этом исследовании г‑жа Фрай указывает, что «Протоколы» были написаны евреем, их автором является некий Ашер Гинцберг, обычно пишущий под псевдонимом «Ахад ха‑Ам»; он еще менее известен в христианском мире, чем Яков Шифф, хотя среди вождей современного иудаизма его значение не меньше, чем значение Шиффа. И если значение последнего в особенности определяется его ненавистью к России и теми значительными денежными средствами, которые он истратил на борьбу с ней, то Ахада ха‑Ама, со своей стороны, можно рассматривать как духовного вождя современного Израиля.
По всей видимости, своим исследованием г‑жа Фрай задела евреев за живое, и, возможно, именно этой публикацией нужно объяснять ту лихорадочную активность, которую с особой силой проявил иудаизм весной 1921 г., чтобы любой ценой обнаружить доказательство фальсификации «Протоколов» русской тайной полицией и таким способом уничтожить настоящие следы.
Эта тревога хорошо заметна по двум статьям в «Еврейской трибуне» от 22 апреля 1921 г., в которой они соседствуют с торжествующей статьей о показаниях княгини Радзивилл.
Так, в статье «Копилка глупостей» читаем: «Страдающая маразмом “La Vieille France” сообщила сенсационную новость: автором “Протоколов Сиона” является известный еврейский писатель Ахад ха‑Ам (Гинцберг). Газета посвятила 30 страниц истории жизни и деятельности Гинцберга. Но остается загадкой: из чего следует, что Ахад ха‑Ам написал “Протоколы Сиона”? А в это время товарищи Манасиевича‑Мануйлова из охранки, очевидно, улыбаются и думают, что на свете осталось еще достаточно верящих им дураков»[258].
В статье «Мимоходом», подписанной уже цитировавшимся псевдонимом «Веракс», читаем: «Мы уже отмечали, что антисемиты были вынуждены сделать некоторые уступки здравому смыслу, пожертвовав предисловием Нилуса к “Протоколам Сионских мудрецов”, в котором слишком много романтических тайн, трупов и пустоты... Ситуацию спасает новый “специалист” – Фрай. Газета “La Vieille France” торжествующе объявляет, что на этот раз обнаружен настоящий первоисточник документа.
Кто же этот мрачный заговорщик против европейской культуры? Автором “Протоколов” называют некоего г. Гинцберга, пишущего под псевдонимом Ахад ха‑Ам.
В частности, Ахад ха‑Ам подготовил сборник по традиционному обучению древних раввинов. Источниками являются Лжемоисей из Талмуда, Маймонид, Манассех Бен Израиль, Спиноза, Моисей Мендельсон, а также банкиры Фридлендер, Мейер и т. д.
Гинцберг держит с своих руках Ллойд Джорджа, Клемансо, Вильсона, Леона Буржуа, Стиннеса и многих‑многих других. Гинцберг спланировал две революции, произошедшие в России: первая – в 1906 г., вторая – в 1917 г., – и может теперь вволю насладиться подготовленной им катастрофой.
Я много бы дал, чтобы увидеть интеллигентное и саркастическое лицо Ахада ха‑Ама при чтении этих глупых и бессовестных строк. Я пытаюсь представить его в маленьком рабочем кабинете в Лондоне, где в окружении книг я провел столько незабываемых часов, урывками беседуя с ним. Я убежден, что он пожал бы плечами, а его лицо, освещенное горестной улыбкой, стало бы печальным, потому как больше всего Ахад ха‑Ам презирает невежество и ненавидит демагогию. Он с грустью подумал бы о своих друзьях и учителях‑талмудистах: Маймониде, Спинозе, Мендельсоне; неужели эти светочи знания, разума, правды и добра сгорели впустую? Тьма, в которую окуталось современное знание, густа настолько, что разум в ней всегда помрачен. Действительно, человек еще не так далеко ушел от обезьяны. И хотя, вспоминая об Ахаде ха‑Аме, мне становится психологически невозможно продолжать полемику с такими людьми, как г. Урбан Гоийе, я вспоминаю глубокие и по‑настоящему мудрые сочинения Гинцберга о вечных судьбах евреев, о его врожденном презрении к сутолоке ежедневной лжи и его культу духовной силы.
И я счастлив при мысли, что все эти пропагандисты лжи, бессовестные и злобные крикуны – не более чем маленькие грызуны бессмертия нашей истории и нашего идеала»[259].
Мы просим читателя обратить внимание на последние слова еврея, скрывающегося под псевдонимом «Веракс». Несмотря на страстное и возмущенное отрицание участия Ахада ха‑Ама в составлении «Протоколов», эти последние слова, очевидно, помимо воли автора, равнозначны признанию существования еврейской программы, нацеленной на достижение бессмертного «идеала»; и именно Ахад ха‑Ам, с которым г. Веракс провел столько «незабываемых часов», в настоящее время является хранителем этого «идеала», который был ему доверен «его друзьями и учителями‑талмудистами Маймонидом, Спинозой, Мендельсоном...».
Ахад ха‑Ам, что означает «один из народа», русский еврей, родился 5 августа 1856 г. в г. Шквира Киевской губернии.
Его родители были хасидами, и сын был воспитан в соответствии с обычаями этой секты. В дальнейшем у нас будет возможность более подробно поговорить о хасидах. Здесь же ограничимся указанием, что 50% современных евреев принадлежат к этой секте: «они формируют основное ядро еврейского населения Волыни, Подольской губернии, Царства Польского, Украины, Бессарабии и Галиции, их значительные группы живут в Венгрии, Белоруссии, частично в Литве, СевероАмериканских Соединенных Штатах и Палестине», – читаем в томе XV «Еврейской энциклопедии», изданной на русском языке под руководством доктора Каценельсона.
В местной еврейской школе «Хедер» юный Ашер Гинцберг начал изучение Талмуда, а также с восьми лет вместе с несколькими друзьями втайне от родителей стал изучать русский и немецкий языки.
В 17 лет он женился на внучке Менахема Менделя – знаменитого раввина из Любавичей, где находился основной центр хасидизма в России и куда, как мы увидим в дальнейшем, местному раввину передаются сосуды с человеческой кровью, которую добывают в результате ритуальных убийств христиан в других местах. Жена Ашера Гинцберга – внучка Менахема Менделя, дочь раввина из Черкасс[260]. Молодой Гинцберг достиг такого уровня в познании раввинской мудрости, что раввины из близлежащих мест приезжали к нему за советом в случае сомнений.
Согласно «Еврейской энциклопедии», в 1878 г. Гинцберг впервые побывал в Одессе, где познакомился с «произведениями Писарева и других русских писателей этого направления».
Под впечатлением от увиденного и прочитанного он решил посвятить несколько лет учебе и путешествиям, изучал латинский язык, математику и географию. В период с 1882 по 1884 г. Ашер Гинцберг посетил Вену, Бреслау, Берлин, изучал работы английских, французских и русских мыслителей, но в особенности еврейских знаменитостей. Он также завязал отношения с наиболее видными вождями Всемирного израильского союза и Еврейской ассоциации по колонизации.
«Именно в это время он официально вступает в «Кагал», состоявший в то время из Всемирного израильского союза, Англо‑еврейской ассоциации, американского и немецкого “Бнай Брита”, еще весьма слабых “Hovevei Zion” (“Друзья Сиона”)», – писала г‑жа Фрай[261].
В 1884 г. Ахад ха‑Ам вернулся в Одессу. Именно там в это время находился центр организации «Друзей Сиона» (“Hovevei Zion”) и ее президент Лейба Ринскер.
Орден «Друзей Сиона» был предшественником современного сионизма. Среди его целей необходимо выделить развитие национального чувства у евреев, пропаганду среди них иврита, интенсивную колонизацию Палестины, к которой впервые призвали еще в 1867 г. Начиная с 1879 г. эта идея получает все большее распространение, и во главе движения, задуманного «Друзьями Сиона», встали английский еврей Олифант, румынские евреи Липп и Пинелес, а также русские евреи Лильенблюм и Лейба Пинскер. Последний был врачом и писателем и приобрел известность после выпуска брошюры под названием «Освобождение самих себя. Призыв русского еврея к братьям по крови». Основным тезисом Пинскера был следующий: «Среди других народов евреи являются... инородным элементом, который ни один народ не может ассимилировать». Из этого принципа вытекали все выводы, касающиеся «освобождения самих себя», одним из средств которого была колонизация Палестины евреями. И при этом группа «Друзей Сиона» во главе с Лейбой Пинскером настаивала, что еврейская иммиграция в Палестину должна была проходить в соответствии с 612 правилами, предписанными Талмудом, и при условии восстановления иерусалимского Храма.
В 1881 г. в Одессе был организован комитет Ордена “Hovevei Zion”, возглавивший движение. Его президент Лейба Пинскер и раввин Мохилевер пересекли Европу в поисках сторонников среди западных евреев: в Париже они нашли двух могущественных союзников в лице барона Эдмонда де Ротшильда, предоставившего Ордену значительные средства, и главного раввина Задока Кана.
В скором времени благодаря финансовой поддержке Ротшильда в Палестине образовались около 20 колоний из восточных евреев, особенно русских евреев. В Париже образовался «центральный комитет» во главе с евреями Хавкиным и Меерсоном, но центр организации всегда оставался в Одессе[262].
Именно в это время в 1884 г. в Одессу вернулся Ашер Гинцберг после завершения обучения и путешествия по Европе, где он, как мы видели из рассказа г‑жи Фрай, завязал отношения с ключевыми руководящими еврейскими кругами и был принят в «Кагал». В Одессе Гинцберг вскоре занял значительное положение в «Друзьях Сиона» и привлек внимание статьями, написанными на еврейском языке. В статьях он выражал свое живое неудовольствие теми способами, которые используют евреи для достижения целей. Он считал, что в их деятельности не хватало национализма.
«Вскоре Гинцберг стал известен как апостол Божьего гнева», – писала о нем еврейская писательница Генриетта Г. Сзольд.
То положение, которое занял Ашер Гинцберг среди современных западных евреев, объясняется тем, что, с одной стороны, своим рождением, образованием и женитьбой он был самым тесным образом связан с хасидизмом, а с другой стороны, благодаря своим замечательным интеллектуальным способностям он самым подробным образом изучил современное положение христианского мира, все стремления иудаизма, средства их реализации и то, что уже удалось достичь на этом пути.
В Ашере Гинцберге гармонично соединились две тенденции иудаизма, несмотря на их столь сильные различия между собой: фанатичный хасидизм и либеральная «Хаскала».
«Действительно странно, – писал Г. Грец в “Истории евреев”, – что в то время как Мендельсон утвердил разумную мысль в качестве фундамента иудаизма и создал Орден просвещенных, получивший столь сильное распространение, было поднято знамя самого дикого и самого грубого суеверия, которое было объявлено основным принципом иудаизма, и которое сформировало собственный Орден, члены которого искали чудес... Новая секта, эта дочь дикарей, была рождена во мраке и продолжает до сих пор идти темными путями. Мы знаем лишь малую часть тех обстоятельств, которые связаны с ее рождением и ее развитием... Хасиды предпочитают оставаться в местечках, чтобы иметь возможность беспрепятственно заниматься своими делами»[263].
В «Еврейской энциклопедии» в рубрике «Хасиды» указано, что одной из их характерных черт является фанатическое почитание их «святых» цадиков и что «общее противодействие русских евреев и ослабление правительственного надзора за цадикизмом в последние 20 лет XIX века привели к росту последнего в некоторых областях»[264].
Именно с таким хасидизмом и цадикизмом был связан узами крови Ашер Гинцберг.
Но помимо хасидизма у русских евреев проявлялась и другая тенденция – либеральная «Хаскала», основанная Мендельсоном, Вессели и другими «просвещенными» евреями.
В предыдущей главе мы процитировали «Еврейскую энциклопедию»: «в Германии первое поколение “Хаскала” одновременно было и последним», так как «благодаря своей ловкости евреи в скором времени имели преобладание в общественной и интеллектуальной жизни всего немецкого народа, и салон выглядел для них более заманчивым, нежели чтение “Меассеф” – ежемесячного еврейского журнала, основанного Вессели».
Но в Западной Европе, в России и Галиции либеральное движение продолжало укреплять свои позиции в течение всего XIX века.
По этому поводу, перечисляя «Маскилим» или вождей «Хаскала» среди евреев в России, «Еврейская энциклопедия» упоминает и Ашера Гинцберга, но добавляет: «Единственным направлением в русском еврействе и неоеврейской литературе, которое привнесло некоторое изменение и обновление в “Хаскалу”, был национализм.
Все началось с Петра Смоленскина, восставшего против старой обязательной программы Мендельсона. Когда положение евреев в России ухудшилось и почти полностью исчезла надежда добиться гражданских прав, “Максилим”, за немногим исключением, присоединились к националистическому движению, и название “Хаскала” практически стало синонимом “сионизма”... Самый примечательный из современных “Максилим” Ашер Гинцберг, глава просвещенных сионистов, проповедует согласие иудаизма с общей культурой с помощью иврита. За исключением националистической составляющей, в основном эта та же программа Вессели и берлинская школа “Хаскала”»[265].
Таким образом, Ашер Гинцберг пытался объединить под своим знаменем фанатичных хасидов‑цадикистов, считавших его «апостолом» и «пророком», и либералов – сторонников «Хаскалы».
В 1889 г. русский еврей Александр Цедербаум, основатель еврейской газеты «Ха‑Мелиц», предложил Гинцбергу сотрудничество, и последний написал в «Ха‑Мелиц» статью под названием “Lo she hadereh”, т. е. «Не тем путем», ставшей сенсацией в еврейских кругах. Статья была подписана псевдонимом «Ахад ха‑Ам», что, как мы уже указывали, означает на иврите «один из народа». В ней он доказывал, что средства, которые использовали еврейские организации того времени для достижения целей иудаизма, не были в достаточной степени пропитаны духом национализма или коммунизма.
В том же 1889 г. Ашер Гинцберг основал тайное общество так называемых «Сыновей Моисея» («Бне Мойше»), состоявшее поначалу всего из семи членов. «Их штаб‑квартира находилась в Одессе, в доме Гинцберга на Ямской улице. В общество принимали только тех, кто смог успешно пройти ряд очень трудных испытаний. Задачей этих испытаний было установить, готов ли кандидат пожертвовать всем, что он имел, и своим личным честолюбием во имя дела, за успех которого он собирался бороться.
Именно этому малому числу избранных Гинцберг раскрыл программу возрождения еврейского национализма – точки отсчета в направлении реализации еврейского идеала: мирового господства евреев. Среди первых членов фигурируют имена Бен‑Амигдора, Зальмана Эпштейна, Левина Эпштейна и Якова Эйзенштадта. Последнему была поручена одна из самых трудных и деликатных задач. Он был обязан набирать новых членов среди русских евреев; он выбирал кандидатов, которых считал достойными вступить в общество и честно выполнять его требования. Кандидаты должны были иметь выдающиеся умственные способности, знать иврит и еврейскую культуру, обладать безупречной репутацией, энергией и храбростью перед любым испытанием. Кроме того, во всех своих действиях кандидат должен был руководствоваться преданностью делу еврейского национализма. В этом заключалась отличительная черта восточного иудаизма, резко контрастировавшая с иудаизмом западным, допускавшим внешнюю ассимиляцию и лояльность евреев к стране, в которой они родились.
Сионисты придавали большое значение поездкам Гинцберга в Палестину и в хронологии сионизма отмечают в качестве отдельных этапов 1891, 1893, 1900 и 1912 гг. Каждая из поездок сопровождалась критическими статьями Гинцберга. В 1895 г. сборник его статей был опубликован под названием “На перекрестке”»[266].
Сведения, представленные г‑жой Фрай, сходятся с данными о Гинцберге, которые мы находим в «Еврейской энциклопедии». В ней говорится, что между 1891 и 1894 гг. Ашер Гинцберг создал в Яффе школу при поддержке одесских капиталистов и Ордена «Друзей Моисея». «В 1900 г. он был направлен “Палестинским комитетом” для проверки палестинских колоний; его возвращение было отмечено публикацией в газете “Ха‑Шиолах” статьи под названием “Bet‑ha‑Sper‑be‑Jaffa” о состоянии еврейских поселений в Палестине».
К этим сведениям «Еврейской энциклопедии» необходимо также добавить следующую небезынтересную информацию: незадолго до начала войны 1914 года В. Е. Б...[267], занимавший один из дипломатических постов в Сирии, направил министру иностранных дел России отчет, в котором говорилось, что в еврейских колониях в Палестине в целях практического обучения управлению этими колониями применяются различные способы, основанные на социалистических и коммунистических принципах.
Если принять во внимание склонность к коммунизму, выражаемую Ашером Гинцбергом в своих сочинениях, и данные «Еврейской энциклопедии» о школе, которую он основал в Яффе, а также выпавшие на его долю обязанности по наблюдению за обучением и образованием в палестинских колониях, то отчет В. Е. Б. имеет большой интерес, особенно если связать эти факты с поразительной подготовленностью, продемонстрированной евреями при создании коммунистического правительства после того, как они захватили власть в России в результате большевистского переворота.
В 1896 г. Ашер Гинцберг получил огромные субсидии для своих начинаний от богатого московского торговца чаем еврея К. Высоцкого, пламенного еврейского националиста, связанного дружбой с Ахадом ха‑Амом. «Еврейская энциклопедия» сообщает, что этот же Высоцкий внес во Всемирный израильский союз 100 000 руб., которые нельзя было трогать в течение 100 лет и на которые за это время должны были набежать проценты, что в итоге составило бы капитал в размере 100 млн франков, направленных для реализации целей этого союза. Когда началось издание «Еврейской энциклопедии», Ахад ха‑Ам уведомил об этом Высоцкого, выделившего 10 000 руб. для поддержки издания. Умирая, он завещал миллион рублей еврейским националистическим организациям, назвав Ахада ха‑Ама, раввина Мазе и банкира Шмелькина исполнителями завещания.
В 1986 г.[268]благодаря денежной помощи Высоцкого Ахад ха‑Ам начал издание ежемесячного журнала «Ха‑Шилоах» и стал одним из директоров еврейского издательства «Ахиазаф» в Варшаве.
В следующем 1897 г. в ответ на призыв Теодора Герцля Ахад ха‑Ам и его последователи приняли участие в первом сионистском конгрессе в Базеле.
Там выяснились глубокие разногласия в отношении путей реализации еврейского идеала между представителями западного иудаизма и группы Ахада ха‑Ама, выражавшего точку зрения большинства восточных евреев. Эти разногласия явились следствием разности путей, по которым следовали в XIX веке эти две ветви иудаизма.
После памятного заседания Национального собрания Франции 27 сентября 1791 г. произошло быстрое проникновение западных евреев в европейское общество, которое, как мы уже говорили, немецкий писатель Виктор Ген охарактеризовал как наступление «еврейского века». В XIX веке западные евреи быстрыми шагами шли к утверждению своего господства во всех странах, где они проживали, и их движение осуществлялось по разным направлениям: завладение капиталами, преобладающее участие во всех революционных движениях, преобладание в масонстве и контроль над прессой.
Французский журнал “Le Monde maconnique” в 1878 г. говорил о главном раввине Дальзасе – одном из самых старых членов «Великого востока», «что он прославил еврейское имя тем, как он управлял масонством»[269]. Существенное значение прессы для целей иудаизма прекрасно определено в словах, приписываемых Ицхаку‑Аарону‑Моисею Кремье: «Бессмысленно захватывать капиталы, торговлю и т. д.... Пока мы, евреи, не станем хозяевами периодической печати и не сосредоточим в своих руках прессу всего мира, наши стремления к мировому господству останутся пустой мечтой».
Но западные евреи в своем движении к узурпации власти в христианском мире Европы и Америки, несмотря на огромные успехи, которых они достигали в этом направлении в течение всего XIX века, сохраняли определенную осторожность, стараясь как можно меньше отличаться от их христианских сограждан, демонстрируя при этом особое рвение во всех либеральных движениях, направленных против Христианской Церкви и монархического принципа, во имя борьбы за «демократические и гуманитарные идеалы». Таким образом, они хранили принципы, завещанные Мендельсоном, сумевшим, по выражению уже цитировавшегося ранее еврея, нашего современника г. Хагани Баруха, «предварить Революцию» и провести «адаптационную работу... Мендельсон провозгласил гармонию между высшей иудейской древностью и современной мыслью, и реформированные иудеи решительно отбросили в иудаизме все, что казалось им несовместимым с нуждами окружающей жизни»[270].
В статье под названием «Эрнесто Натан», написанной по случаю кончины мэра Рима, русский еврей, наш современник Петр Рысс писал в № 72 «Еврейской трибуны» от 14 мая 1921 г.: «В Риме в известном всей столице доме на улице Торино скончался Эрнесто Натан. Его смерть оплакивается всеми демократическими силами страны, для которой, как об этом проникновенно пишут газеты, это траурный день.
... Он был английским евреем. Его матерью была знаменитая Сара Натан, в салоне которой собирались Маззини, Саффи, Криспи и другие великие итальянские революционеры[271].
Из этого салона союз “Друзей Италии” получал ее указания, именно там разрабатывались проекты, высказывались идеи. В своем лондонском доме прекрасно образованная, красивая, умная Сара строила Италию завтрашнего дня. Говорят, что Маззини любил эту прелестную женщину и унес эту любовь с собой в могилу.
Как бы то ни было, с самого детства Эрнесто жил в этом круге великих эмигрантов, обожая Италию и воспитываясь своей матерью в итальянском духе. Еще подростком он вступил в тайное общество, связав свою судьбу с будущей Италией...
Мне часто случалось встречаться с Натаном в период 1907‑1911 гг., когда антиклерикальное движение было особенно острым, и когда должность синдика (мэра) святого города в жесточайшей борьбе была завоевана евреем Натаном. “Это конец света!” – кричали клерикалы. “Евреи и масоны погубят Италию”, – вздыхали клерикалы. Эрнесто Натан говорил: “Я еврей и масон: посмотрим, кто отдаст жизнь за родину – я или клерикалы”».
Как видим, Натан не отдал свою жизнь за родину, а мирно упокоился в преклонном возрасте в доме, «известном всей столице», но этот «патриотизм», эта любовь к итальянской «родине», на которой он не родился, так как был «английским евреем», прекрасно характеризует менталитет западных евреев в XIX веке.
В том же роде пламенным французским патриотом был генуэзский еврей Гамберле‑Гамбетта, огромный памятник которому возвышается сегодня на месте Тюильри, древней резиденции христианских королей Франции, сожженной коммунарами в 1871 г.[272]
Сердце Гамбетты хранится на виду в Пантеоне – месте упокоения великих мужей Франции, напротив входа, а огромные металлические двери, перед которыми расположена урна с сердцем Гамбетты, украшена еврейскими шестиконечными звездами. Он объявлял себя «радикальным демократом, страстным приверженцем свободы и братства». «Руководящий принцип моих воззрений и моих политических действий, – говорил Гамбетта, – это полный и нераздельный суверенитет народа», читаем мы в «Большой энциклопедии».
3 сентября 1870 г. он вскочил на трибуну законодательного собрания и начал выступление следующим образом: «Мы объявляем, что Наполеон Бонапарт и его династия навсегда перестали царствовать во Франции...».
Когда из толпы послышались выкрики в пользу республики, Гамбетта вскричал: «Да здравствует республика! Граждане, провозгласим ее в городской ратуши!»
Уничтожив монархию в качестве демократа, Гамбетта повел яростную борьбу против католической Церкви. Известна его знаменитая фраза: «Клерикализм – вот враг!»
29 августа 1881 г., председательствуя на конференции по вопросам светского образования, Гамбетта открыл заседание следующими словами: «Вы знаете, – и на самом деле нет никакой необходимости напоминать об этом, – что какими бы непреодолимыми ни были трудности и неприятности публичной жизни, поверх личных ссор существует дело, к которому вы всегда оставались преданными, к которому и я сам (я могу сказать это с некоторой гордостью) всегда был неукоснительно привязан.
Это дело демократического прогресса... Вот наша религия, друзья мои, религия интеллектуальной культуры. Прекрасное слово “религия” на самом деле означает лишь связь, которая соединяет человека с человеком и которая приводит к тому, что каждый, будучи равным тому, с кем он встречается, приветствует свое собственное достоинство в достоинстве другого и основывает право на взаимном уважении свободы.
Для проявления такой религии мы и собрались все здесь в духе общей солидарности. Каждый из нас принес свое, вы – вашу лепту, мы – наше слово, на эту литургию, которую можно и нужно назвать республиканским светлым Воскресением демократии»[273].
Еще одним столь же пламенным французским патриотом и демократом был один из товарищей Гамбетты по министерству национальной обороны Ицхак‑Аарон‑Моисей Кремье, хотя в его манифесте 1860 года по поводу создания Всемирного израильского союза было сказано: «Мы не можем интересоваться переменчивыми интересами чуждых стран, в которых обитаем, пока наши собственные нравственные и материальные интересы будут в опасности... Недалек день, когда все богатства земли будут исключительно принадлежать евреям»[274].
Но Кремье говорил это только евреям. Тот же Кремье в “Archives Israelites” за 1861 г. (с. 514‑520), т. е. в печатном органе, доступном для христиан, писал по поводу все того же Всемирного израильского союза совершенно в ином тоне: «Наш союз едва лишь сформирован, а его благоприятное влияние уже ощущается издалека. Он направлен не только на нашу религию, но на все религии: он хочет проникнуть во все религии, как он проникает во все страны. И так, господа, продолжим нашу славную миссию. Пусть просвещенные люди, без религиозных различий, объединятся в этом Всемирном израильском союзе, цель которого столь благородна и в значительной степени просветительна».
Мы видим, кем стараются казаться западные евреи в глазах своих христианских сограждан на примере посвящения двум евреям – тому же Кремье и некоему Сальвадору, – написанного А. Бюшоном перед своим переводом произведений Иосифа Флавия.
Вот что г. Бюшон писал об этом в своем посвящении:
«Они заняли выдающееся место
Среди самых достойных ученых,
Философских умов,
Лучших граждан,
Самых уважаемых людей
На своей французской отчизне.
Не испытывая излишней гордости за своих единоверцев
По поводу древности их народа,
Не чувствуя себя униженными в своей религиозной семье
Из‑за сохранявшихся предрассудков,
Внутри, как и снаружи,
С равной терпимостью, но никогда с безразличием
Они видят
Слабости христиан и слабости иудеев,
Готовя реформу для всех,
Распространяя своим словом и многочисленными сочинениями
Науку, раскрывающую дух,
Нравственные правила, которые его направляют»[275].
Посвящение является типичным выражением чисто масонской деятельности этих двух евреев, готовивших «реформу для всех», что, очевидно, противоречит как основам христианского образования, так и предписаниям древнего закона Моисея для евреев. Аббат Леманн писал по этому поводу: «Чтобы правильно оценивать события истории, необходимо учитывать не только влияние Провидения, но и ада... В действительности внимательному наблюдателю адский план представляется следующим образом: одним ударом дезорганизовать христианское общество и еврейские верования и обычаи, затем в результате такой двойной дезорганизации создать ситуацию, при которой, говоря в религиозном духе, не будет ни христианина, ни иудея, а только люди, лишенные божественного начала, и при которой, говоря политическим языком, христианин станет если не рабом, то, по крайней мере, подчиненным, а еврей –хозяином... Такой план – это не просто макиавеллизм, но чистый сатанизм. Единственным автором и исполнителем такого плана могло быть зло. Сегодня, в 1885 г., когда мы держим в руке перо, мы видим, как проявляется этот план, открывая весьма мрачные горизонты и в общих чертах напоминая похороны»[276].
Этот «адский план», реализацию которого аббат Леманн наблюдал в 1885 г., представляет собой не что иное, как план, выработанный в XVIII веке в недрах масонства под высшим управлением евреев. При введении в степень «посвященного» Ордена иллюминатов Вейсгаупт‑Спартак сказал следующее:
«Семя, из которого должен вырасти новый миропорядок, брошено; его корни проросли, они закрепились и распространились уже слишком хорошо, чтобы не дать плодов. Возможно, придется еще ждать тысячи и тысячи лет; но рано или поздно природа воспользуется своим произведением; она вернет достоинство роду человеческому, как это и было задумано его судьбой с самого начала»[277].