Адмирал, вне всяких сомнений это был он, шумно откашлялся. Кенди посмотрела на Эльвендорка. Совсем недавно ей казалось, что она вот-вот поймет его и сможет ему довериться, но по какой-то причине он вдруг стал таким злым, жестоким, ну просто невыносимым! Она едва сдерживалась, чтобы не заплакать, не закричать, чтобы не ударить его снова – и это было самое ужасное.
Подобно землетрясению, он выбивал почву у неё из-под ног. В один миг ей хотелось быть с ним ласковой, а в следующий она его почти ненавидела. Решительно никакого объяснения странным чувствам, от которых путались мысли и заплетался язык, Кенди не находила. Где ей было понять Эльвендорка, когда она не понимала саму себя? Как он мог отвечать за свои слова, если был хоть немного пьян? А меж тем, отчуждение между ними росло и грозило стать необратимым. Расстанься они сейчас, им никогда не стать друзьями...
– Если адмирал увидит тебя сейчас, будет скандал, – прошептала Кенди.
– И что же? – нахмурился юноша. – Мне нет до этого никакого дела.
– А мне есть! Очень надеюсь, ты простишь меня за капельку сочувствия к пожилому ветерану и не сочтешь за жалость, вызов или что-то там предложение остаться здесь на некоторое время.
Эльвендорка это предложение поставило в тупик. Кенди мысленно улыбнулась. Вот против чего не может устоять даже этот парень! Эх, видно, мало добрых людей он встречал в жизни…
– Я понимаю, – сказала Кенди со вздохом, – что тебе возможно не терпится снова затеряться в бесконечной пьяной ночи… Все-таки я тебя так ужасно оскорбила… И так нещадно избила…
Эльвендорк сжал губы, сдерживая улыбку.
– И ты, конечно, в праве сомневаться насчет моей девичьей скромности, но, может, ты сумеешь смириться с ней на пару часов, пока бедный старый герой трех войн не уснет?
– Я постараюсь, – пробормотал Эльвендорк, едва сдерживая смех.
– Да уж, пожалуйста, – серьезно покивала Кенди. – А то мне, знаешь ли, трудно будет уснуть, зная что ты сидишь тут весь обиженный и точишь свой каленый меч на мою бедную скромность.
Эльвендорк не выдержал и засмеялся в прижатые к лицу ладони.
– Устраивайся, где тебе будет удобно. Спокойной ночи, – сказала Кенди прежде, чем скрылась в дверях спальни.
Некоторое время она неподвижно стояла в темноте и прислушивалась. Если не знать, что Эльвендорк смеется, его смех можно было принять за слезы, за глухие рыдания…
"Знание, – подумала Кенди, тяжело вздохнув, – без него все мы блуждаем в впотьмах."
***
Спать! А не так-то просто было заснуть после всего, что случилось…
Кенди роняла вздохи, вглядываясь в темную стену, которая отделяла её от предмета размышлений. На сердце давил груз невысказанного, в мыслях царила сумятица. Кенди выхватывала из памяти картины: вот она впервые видит Эльвендорка, видит по-настоящему. Она только что назвала его "мисс", но теперь-то понимает: перед ней юноша. Тогда – почему?
Длинные волосы? Гладкое лицо? Да, но… Было и другое. Налет изнеженности, как легкая дымка, тонкие пальцы, кожа – светлая до прозрачности, какая-то тихая нерешительность – ни одного громкого звука, ни одного резкого жеста.
Эльвендорк смотрит на неё широко распахнутыми глазами – такого изумления он ни разу не выкажет ей позже. Кенди не успевает извиниться, тетушка сама обращается к юноше: "Мисс Эндри немного близорука, вы понимаете?" Юноша наклоняет голову, и Кенди понимает, что в её близорукость он нисколечко не поверил. В глазах мелькает веселый и злой огонек "Мисс Хайверхилл, вот как?" Уходит, не сказав ни слова.
Верно, человек воспитанный не выкажет своих чувств даже если при нем едят горошек с ножа – и даже если горошек посыплется с неба в погожий денек! Кенди тихо засмеялась. Если бы к ней обратились "мистер Уайт"… Она бы своих чувств не сдержала.
Новая картина: Эльвендорк в толпе гостей, встречает её счастливый взгляд и радостную улыбку, подается чуть вперед. Она узнает его и отворачивается – в ужасе от своей ошибки. Новая ошибка! Только что улыбалась ему, как старому другу, которого встретила после долгой разлуки, а потом отвернулась, прошла мимо, занятая своими мыслями. "Осторожнее, леди Эндри", – он шепчет ей вслед.
– Да, уж, леди Эндри, – прошептала Кенди. – С вашей-то близорукостью вам только врачом работать. Так, больной, давайте сделаем вам укольчик! Доктор Уайт, умоляю, осторожнее! Не бойтесь, голубчик, сегодня я в очках! Ох, да! Очки! Эльвин, тебе бы это понравилось.
Недоразумение, серия картин. Эльвендорк чеканит слова: Я никогда не позволил бы себе целовать девушку, не имея оснований полагать, что она этого хочет. Я не признаю насилия. Я совершенно не намерен к вам приставать.
– А чего тогда пристаешь? – спросила Кенди и показала ему язык.
За ошибки ей было неловко, но никаких причин к тому, чтобы оправдывать безобразное поведение Эльвендорка, у неё не было. Что это за воспитание, если он позволяет себе такое? "Содержанка!" – вспыхнула Кенди, припомнив ужасное обвинение.
Мысль лихорадочно забилась в кромешной темноте. Как? Почему? Возможно ли, что её положение считается постыдным, говорит об отсутствии скромности? Девичьей скромности! "Как ты не прав, Эльвендорк", – только и смогла подумать Кенди и ей захотелось немедленно это высказать, но… Было еще кое-что.
В самых темных уголках разума хранились тайны сердца, сомнения и страхи, проступавшие из мрака по ночам. Никто в целом мире не ведал об их существовании, никому Кенди не рассказала бы о том, что видит. Даже себе она не признавалась, насколько пугают её черные картины ночи и юноша по имени Эльвендорк Хайверхилл, в чьих глазах они то и дело они отражались, словно сам он был темным ночным существом из сонма призраков по ту сторону зримого и понятного.
Да, существовала грань, за которой ей было страшно, как в пустой темной комнате без дверей и окон. Знаний, чтобы осветить это место, у нее не было. А Эльвендорк, он знал, конечно, гораздо больше, но Кенди вовсе не жаждала, чтобы он её просветил. Слишком болезненно, слишком быстро – не так, ну не так… Не силой воли, ума и красноречия!
Кенди знала, ему тоже грустно и одиноко. Она видела это в его глазах: С вет в твоем окне – маяк. Слышала в его голосе надежду: Назови меня по имени. И неживой, пугающий холод: Я сам беру то, в чем нуждаюсь.
Кенди хотела бы понять, откуда берет начало уязвимость Эльвендорка – удивительно нежная черта его внешности, характера и души. Интуитивно она чувствовала друга в человеке, который улыбался ей так, что на сердце становилось теплее. Но вот она случайно задевала его за живое, и он снова ужасен, груб, жесток – так, что хочется задать ему трепку, как злому мальчишке, которые отрывает бабочкам крылья и мучает котят.
Так где же он – настоящий? Кенди встала, прошлась по комнате из стороны в сторону и поняла, что ей ничего не мешает это узнать, ведь их разделяют не глухие стены, а двери – надо только не побояться открыть.
И она открыла.