Анн Анселин Шутценбергер 2 глава

Я многим обязана Леону Фестингеру, Маргарет Мид, Грего­ри Бейтсону, Эрвину Гоффману, Карлу Роджерсу и немного те-

8 См. работы Триппера и Бэндлера: каждый из нас ориентирован преимуществен­но на визуальное, слуховое или кинестетическое восприятие.

9 Эмпатия – это еще не значит симпатия.

10 Co-бессознательное (по Морено) уже предчувствовал Фрейд, когда говорил о пла­вающем внимании терапевта.

1' N1. Richard Bandler et John Grinder, Les Secrets ae la communication: changer sans douleur, Montreal, Le Jour, 1983, Перевод de Frog into Princess.

 

рапевтам из группы Пало Альто, Рэю Бердвистелю, Полу Вац-лавику и Юргену Рюэшу, а также Луи и Диане Эверстайн. Од­нако именно Морено способствовал развитию моего творчес­кого воображения, желания идти «навстречу другому» и упор­ства в стремлении помогать тем, кто страдает.

 

Этот незнакомец Морено

Во Франции Морено всегда воспринимался как немного не­знакомый. Отчасти это можно объяснить, с одной стороны, его позицией по отношению к Фрейду, выглядевшей почти психо­драмой во время его полемики с Абрахамом Бриллем на 1-м Конгрессе американской психиатрической ассоциации в 1932 г., а с другой – опубликованной в 1967 г. монографией «The Psychodrama ofSigmund Freud»12. На самом же деле это два вели­ких творца, которые дополняют друг друга. В 1956 г. по случаю столетия со дня рождения Фрейда Морено напишет, что, если XX век в психологии несомненно принадлежал Фрейду, то XXI век будет принадлежать Морено. Не выглядит ли это в некото­ром роде убийством отца, от которого хотят отмежеваться и которого хотят превзойти?

Это наскоро сделанное «открытие» в области языка бессоз­нательного – точнее, бессознательного терапевта и бессозна­тельного клиента, которые особым способом общаются как на кушетке, так и вне ее, или «где-то там», во времени, ставшем, таким образом, замкнутым (circulaire). Формы его проявления изучаются сегодня с помощью геносоциограммы и трансгенера­ционного подхода, что также связано с Морено и позволяет имен­но о нем говорить как об одном из отцов-основателей.

В этом исследовании среди ключевых понятий, использо­ванных Морено, назовем прежде всего понятие «теле» * («смесь эмпатии», переноса и «настоящей коммуникации», коммуни-

12 Более подробно см.: Marineau Rene, J. Ь- Moreno ou la Troisiive revolution psychiatrique. - Paris, A. M. Metaille, 1989.

* Если попытаться дать рабочее определение этому термину, можно сказать, что «теле» проявляется как мгновенное невербальное общение (например, когда двух лю­дей в толпе по загадочным причинам тянет друг к другу) или как бессознательная взаим­ная приязнь. Согласно Морено, *теяе» является фактором, влияющим на степень не­случайности социальных конфигураций. – Примеч. ред.

 

кации положительной или отрицательной, бессознательной, на расстоянии, между людьми).

Далее укажем, что Морено предложил образное понятие «со­циальный атом» для обозначения наиболее значимых отноше­ний в жизни каждого. Социальный атом – это лица, составля­ющие «личный мир субъекта»: его семья, друзья, близкие, со­седи, коллеги по работе или спорту, те, кого любят или ненави­дят, независимо от того, умерли они или нет. Обычно главное действующее лицо (протагонист) – тот, кто работает «у доски» во время сессии, располагает этих лиц в виде схемы, на соци­ально определяемых расстояниях13, соответствующих каждому виду отношений. В этой конфигураций можно, например, по­слать к черту (т. е. поместить в дальний угол доски) тещу, кото­рая причиняет вам неприятности, и вписать рядом с собой умер­шую бабушку, любимую и всегда присутствующую. В «социаль­ном атоме» субъект в большинстве случаев начинает находить место для себя и фиксировать его («здесь – именно я»), и толь­ко потом находит место для других, уже после своей семьи.

«Социальный атом» отображает одну жизнь, ее ответвления, интересы, мечты или тревоги.

Можно сказать, что «социальный атом» – это геносоциограмма[2] «здесь и теперь». Он дополняется для приверженцев Морено социометрической сеткой (аффективной) и социомет­рическим статусом («рангом любимости» индивида в своей группе). Именно аффективные проекции составляют «соци­альный атом». В работе «Кто выживет» Морено дает определе­ние «социальному атому», этому представлению личностного

13 «Социальное расстояние» - понятие социальной психологии, указывающее, в какой мере то или иное лицо расположено психологически ближе или дальше от другого лица, без учета географического расстояния. Например, Бразилия и ее карнавал более близки жителям Ниццы, чем Германии или Бельгии, или же мой умерший дедушка для меня является более «присутствующим», чем мой сосед по лестничной площадке.

Гемограмма – генеалогическое древо с комментариями, с несколькими метками; используется главным образом в системной терапии и социологами, которые не явля­ются психоаналитиками и, таким образом, меньше «копаются» в рассказах о жизни в поисках скрытых или бессознательных связей, что делаем мы в геносоциограмме. Гено­социограмма является той же гемограммой, но с большей глубиной проработки.

 

мира человека: «Внутреннее и внешнее ядро, состоящее из лиц, эмоционально связанных с субъектом».

 

Генограмма и геносоциограмма

Напомним, что профессор Анри Колломб15 разработал в Да­каре (и привез в Ниццу в 1978 г.) технику геносоциограммы, осно­ванную на размышлениях Морено, которые мы развиваем.

Геносоциограмма позволяет получить наглядное социомет­рическое (аффективное) представление о генеалогическом семей­ном древе с его характеристиками фамилий, имен, мест, дат, свя­зей и главных событий жизни: рождений, бракосочетаний, кон­чин, значимых болезней, несчастных случаев, переездов, вы­боров профессий, выходов на пенсию. Геносоциограмма является комментированным представлением генеалогического древа (генограммы). На ней с помощью социометрических стре-' лок вьщелены различные типы отношений субъекта со своим окружением и связи между различными персонажами: сопри­сутствие, сожительство, содействие, диады, треугольники, ис­ключения – «кто с кем живет под одной крышой» и «ест из одного котла», кто чьих детей растит, кто и куда убегает, кто прибавляется (рождается, приезжает) в тот момент, когда дру­гой уходит (умирает или уезжает), кто кого заменяет в семье и как происходит раздел... особенно после смерти (наследства, подарков), одаренные, обделенные, «несправедливости» (семей­ные и социальные счета), повторения...

Обычно происхождение генограммы связывают с конферен­цией по семейной терапии Мюррея Боуэна (1967). Однако иног­да утверждают, что генограмма берет свое начало в ранних раз­мышлениях Морено о семейных комплексных связях и «соци­альном атоме». Большинство же практиков из области систем­ной семейной терапии и генограммы вообще не обращались к этой «исторической генеалогии».

Профессионалы, использующие генограмму, в большей или меньшей степени углубляют аспекты, связанные с отношения­ми, связями, смежными областями.

15 Collomb Henri (1977), *La mort en tant qu 'organisateur de syndromespsychosomatiques enAfrique», Psychopathologie africaine, XII, 2:137-147.

 

Я работаю с тем, что называю геносоциограммой, при этом иду гораздо глубже и в более широком контексте, часто вос­станавливая прошлое на протяжении двух веков (от семи до девяти поколений), а иногда и более того.

Психосоциальная и психоаналитическая интерпретация, до­полненная «обращением к эффекту соучастия», а также отсле­живанием изменений самого субъекта, его «дыхательного рит­ма», углубляет и обогащает исследование с помощью генограм-мы и выводит на подлинную геносоциограмму. Таким образом, выявляется сказанное и несказанное, текущие и прошлые со­циально-аффективные связи и отношения. Мы работаем с вер­бальным и невербальным, «провалами», «забвениями», разры­вами, «изломами души», синхронией и совпадениями дат рож­дения, смерти, бракосочетания, разводов, несчастных случаев, пбявлением болезней, провалами на экзаменах, сближениями, годовщинами или значимыми для личности субъекта датами, с его семейным («социальным атомом») и социально-экономи­ческим окружением, с личной психологической реальностью. И все это для того, чтобы человек лучше понял свою жизнь и смог придать ей смысл.

 

Фрейд и «тревожащая странность»

Иногда увиденное и услышанное в психотерапии даже опыт­ным психотерапевтам может показаться странным.

Но когда мы слышим о таких странностях по нескольку раз и от различных больных, когда мы непредвзято и внима­тельно слушаем и одновременно нейтрально и доброжелатель­но относимся ко всему тому, что человек может рассказать, эти странности обретают смысл – субъективный для страдаю­щего субъекта и особый смысл для терапевта, если при этом извне не «навязывается» теория, которая, вероятнее всего, будет редукционистской в отношении того нового и неожи­данного, что может появиться. И потом и только потом могут открыться новые парадигмы, которые, возможно, станут кли­ническими, а затем и научными фактами (создавая смысл в новых референтных рамках).

 

Фрейд так описывал тревожащую странность (Das Unheimlich, 191916):

«...Все то, что в людях, вещах, сенсорных ощущениях, событиях или ситуациях пробуждает в нас чувство тревожащей страннос­ти и [позволяет] из этого выводить характер, скрытый и общий по всем этим случаям.

Тревожащая странность будет этим чем-то пугающим [выделено нами], имеющим привязку к известным вещам, давно известным и всегда близким. [...] Наше исследование было проведено на се­рии особых случаев. [...] И только в последействии оно получило подтверждение». (Freud, S. Е., XVII, pp. 219 et s., The «Uncanny», опубликовано в 1919 г.).

Фрейд определяет тревожащую странность как «неожидан­ное возвращение элементов, которые должны были быть уже давно преодолены или вычеркнуты и которые как бы достались нам от прошлого, от первобытного человека. Это возвращение архаического или же элементов, которые могли и должны были быть вытеснены.... поскольку связаны с ужасом, отвращени­ем, тревогой, чем-то пугающим [...] связаны со временем, в котором мы живем» (ibid., 220). (Написано в конце Первой ми­ровой войны, опубликовано в 1919 г.)

Вслед за Марией Терек мы можем распознать17 в «тревожа­щей странности» длительный и навязчивый эффект семейной тайны (неотступность семейной тайны), или неожиданное воз^ вращение вытесненного, или травматизм военных ужасов (Фрейд лечил раненых при Вердене).

В этом, я думаю, и заключается одна из теоретических ос­нов Фрейда, подтверждающая выводы, сделанные как мною, так и другими терапевтами, использующими трансгенерацион­ный метод. Суть этих выводов состоит в следующем: в трево­гах, в приступах «смертельного холода» (близкого к синдрому Рейно) и ужаса проявляются повторяющиеся кошмары потом­ков тех, кто пережил драмы, катастрофы и бесчисленные ужа-

16 На основе литературного текста Е Т. A. Hoffmann, L'Homme аи sable, (Freud, S. E., XVII, 233 et 219-220,247..., London, Hogarth).

17 Текст Фрейда, использованный Николя Абрахамом, Марией Терек и их уче­никами.

сы войны. Эти симптомы часто прослеживаются в дни помина­ния и/или годовщины, если реальные факты замалчивались, не оглашались или скрывались. Сюда относятся тайны, а также несказанное или исторически известное, но не проговариваемое в семье: воспоминания о войне, лагерях, бомбардировках, сти­хийных бедствиях.

Все это знаки, близкие к травматизму «ветра пушечных ядер».

 

 

СЕМЕЙНАЯ ТЕРАПИЯ И ГЕНОГРАММА/ГЕНОСОЦИОГРАММА

 

Появление кино- и видеосъемок в семейной терапии по­зволило выявить значимость связей и способа взаимодействия в семье для ее здоровья или ее болезненности, уточнить и кон­цептуализировать геносоциограмму как инструмент исследо­вания и лечения, даже «придать ей лоск».

Под семейной терапией мы будем понимать то, что вытекает из исследований Фриды Фромм-Райхманн1 (1889-1957), кото­рая с 1948 г. работает с шизофрениками и их семьями, исполь­зуя видеосъемки.

Если сновидение, согласно высказыванию Фрейда, было «королевским путем к бессознательному», то взаимодействия семьи шизофреника, отснятые на пленку и изученные в замед­ленном режиме, по мнению Фромм-Райхманн, помогут деко­дировать внутренний мир семей, стили и способы вербальной и невербальной коммуникации.

К 1956 г. в Стенфордском университете и в Пало Альто (Калифорния) вслед за Фридой Фромм-Райхманн другие ис­следователи из окружения Грегори Бейтсона2, Джея Хейли3,

1 Доктор Фрида Фромм-Райхманн работала с Дж. Л. Морено и выпустила вместе с ним книгу «Progress in Psychotherapy», 1956, N. Y, Grime & Straton. Это «доктор Фрайд» в автобиографическом романе Ханны 1рин (Наяпа Green, I Never Promised You a Rose Garden, Holt, Rinehart, 'Winston, New York, 1964), переизданный под ее настоящим именем Джо­анны Гринберг (Signet book, New American Library, N. Y.). Роман, а затем и фильм вос­производят случай терапии одной больной, на которую навесили-ярлык шизофренич­ки. Фрида Фромм-Райхманн провела один год (1955-1956) в Стенфорде в Center for Advanced Study на отделении The Behavioral Sciences, а также долго работала в знамени­той психиатрической психоаналитической клинике Chestnut Lodge и в сотрудничестве с Гарри Стоком ралливаном и при супервизорстве Джозефины Хилгард. Она также'пред-ложила в 19S6 г. антропологам и психиатрам снимать семьи шизофреников в их взаимо­действии.

1 Perceval le fou, Autobiographie d'un schizophrene. - Paris, Payot, 1976.

3 Tacticiens du pouvoir: Jesus-Christ, lepsychanalyste, le schizophrene et quelques autres-Paris,ESF,1987.

 

Джона Уикленда, Дона Джексона, а затем Пола Вацлавика4 и известного семейного терапевта Вирджинии Сатир5 нача­ли проводить исследования в этом направлении. Можно даже сказать, что благодаря счастливому стечению обстоятельств люди такого высокого уровня и столь разных направлений собрались вместе в Пало Альто, чтобы сопоставить различ­ные точки зрения. Именно так образовалась группа Пало Альто.

Группа Пало Альто

Так называемая группа Пало Альто содержательно связана с гипотезой «двойной связи», «двойного принуждения» (double bind) – серьезным нарушением общения в семье, когда выска­зываются более чем противоречивые послания. Они структу­рируются таким образом, что на словах утверждается что-ни­будь одно, а иным способом, скажем.с помощью языка тела, утверждается другое. Таким образом, два утверждения взаимо­исключаются или блокируются. Это так называемая «двойная связь» – «двойное послание с двойным принуждением». По­этому, если послание является приказанием, то чтобы подчи­ниться, ему не следует подчиняться.

Кроме того, запрещено говорить о том, что приказание за­путанно, противоречиво и «обязательно».

Человек, попавший в положение «двойного принуждения», рискует, таким образом, оказаться наказанным (или почувство­вать себя виноватым), когда воспринимает вещи «правильно», и прослыть в семье «злым» или «безумным» («больным по воле других») за то, что показал имеющееся несоответствие (диссо­нанс) между тем, что он видит (воспринимает), и тем, что он «должен был бы» видеть или испытывать.

Классическая семейная терапия, пришедшая от группы Пало Альто, в своем теоретическом подходе опирается на идеи «сис­темы» и «гомеостаза», то есть равновесия, и «правил семьи». Такие практики из Института исследования психики, как Вац-лавик, а также Витакер и Непье уже говорят о «призраке», ко-

 

4 Une Logique de la communication. – Paris, Le Seuil, 1972.

5 Therapie de couple et de la famille, Paris, Epi, 1983.

 

торый во время лечения пациента6 появляется из его прошло­го, о системной семейной терапии, а спустя 20-30 лет они ис­пользуют генограмму.

Стратегическая системная терапия

Рассмотрим течение семейной межгенерационной терапии*.

Представители теоретической школы, называемой страте­гической системной терапией, используют парадокс, то, что его провоцирует, «больного по воле других» и его семью. Они счи­тают, что реальная проблема больного известна ему самому и его семье. Базовый принцип этих специалистов заключается в том, что каждый может определить свою собственную реаль­ность. Разрешение трудных жизненных ситуаций, связанных со здоровьем как физическим, так и психическим, становится сущностной проблемой. Вмешательство терапевта направлено на переопределение реальности, но более функциональным спосо­бом. Выражаясь языком Гоффмана7, можно сказать, что надо суметь увидеть, воспринять, поместить событие в иную перс­пективу, в иную рамку, в другой контекст, то есть осуществить рефрейминг.

 

Структурная семейная терапия

Структурная, семейная терапия – другая отрасль системной терапии – ставит задачу изменить привычки выстраивания от­ношений в семье, отношений, ставших стереотипными. Имен­но в Филадельфии в Детской консультативной клинике в бли­жайшем окружении С. Минухина «системщики» создали свою школу и широко использовали свои техники, главным обра­зом, в детской терапии. Важно отметить, что речь идет о подхо-

* Семейная межгенерационная терапия с Мюрреем Боуэном, Иваном Бузормени-Надем, Маурисио Андолси, Хельмом Стаерлином (Гейдельберг), которые развивают понятие «делегирования», например, «долга, который передают от одного поколения другому, как горячую картофелину».

♦ См. «Le Fantdme de Grand-mere», Napier A., WMtaker C, he Creusetfamilial, Paris, Laffont, 1980.

7 Asiley. utudesur la condition sociale desmalades mentaux, Paris, Minuit, 1968, La Miseen scum de la vie quotidienne, Paris, Minuit, 1973.

 

де, основывающемся на принципе «здесь и теперь». Мюррей Боуэн, известный благодаря введенному им понятию «совокуп­ного семейного «Я»8 (masse de moi famililal) и благодаря своим техникам превращения трехсторонних конфликтов (триангу­ляции) в конфликты двоих (диады), поднимает проблему пере­дачи тревоги от одного поколения к другому, если триангуля­ция не разорвана.

В интервью 1991 г. журналу «Тайм» по поводу своей-поста­новки пьесы Стривдберга «Мадемуазель Жюли» в Королевском драматическом театре Стокгольма Ингмар Бергман сказал: «В этой пьесе говорится о трех психических ранах мадемуазель Жюли... В этом мире есть люди, которые решили взять на себя вину других, и она принадлежит к их числу». Бесспорно, что в основу этой пьесы, также, как и в других произведениях Стрин-дберга, положен автобиографический материал и говорится о тревоге сына служанки и повторяющихся семейных драмах в жизни самого автора. Это как туника Несса, которая прилипа­ет к телу того, кто накапливает тревогу предков.

Семейная психоаналитическая терапия

Однако нас больше всего интересует направление семейной терапии, которое, основываясь на психоанализе, пытается рас­пространить его понятия и аналитические инструменты на се­мью, рассматриваемую как серию диад (Натан.Аккерман, Иван Бузормени-Надь и во Франции Николя Абрахам и Мария Те­рек9). Н. Аккерман1 ° использует в своей практике дуальные бе­седы, чтобы помочь семье осознать неверные идеи и особенно «остаточные явления» прошлого.

8 Понятие связано со шкалой дифференциации «Я» (soi) вне «сплавленной», нерас-члененной массы семейного Эго, где на самом верху находятся лица со структуриро­ванным и дифференцированным «Я» (soi), а в самом низу – лица, которые живут под влиянием этого Эго и не могут дистанцироваться от прожитого.

' А потом и А. Эгер, А* Руффио, Е. Гранжон, П.-С. Ракамье, Д. Анзье, Г. Дершерф, С. Тисрон, И. Пюрже.

10 Напомним, что Натан Аккерман работал в психодраме с Дж. Л. Морено, кото­рый с 1930 г. лечил пары и семьи с помощью психодрамы и групповой психотерапии.

 

НЕВИДИМЫЕ ЛОЯЛЬНОСТИ

К терапевтам филадельфийской школы, которая внесла свой вклад в развитие трансгенерационного подхода, относят пси­хоаналитика венгерского происхождения Ивана Бузормени-Надя1. Для Ивана Бузормени-Надя отношения являются гораз­до более значимой связью, чем трансгенерационные модели коммуникации (и именно эта концепция четко отличает его от школы Пало Альто2). Отношения должны учитывать дух зако­на правоты и справедливости внутри семьи. Через эти отноше­ния предки завещают нам жизнь, их жизнь, которую мы и пе­редаем дальше, своим потомкам. И. Бузормени-Надь3 побуж­дал клиентов долго рассказывать о своей жизни, потому чтр для него целью и одновременно силой терапевтического вмеша­тельства было восстановление этики трансгенерационных от­ношений.

Меня поражает то, что все терапевты – создатели трансге­нерационного подхода происходят из Восточной и Централь­ной Европы, хотя проблематика отношений к «родителям ро­дителей», то есть связи с предками, пронизывает тем или иным образом рефлексию и терапевтическую практику, начиная с Фрейда. (Может быть, этим мы обязаны наследию эмиграции и двойной культуре?) Может быть, это является лишним дока­зательством укорененности каждого в своей «культуре», в сво­их «корнях» – сознательного или, скорее, бессознательного.

1 См. Диссертацию Магды Хайреман (Magda Heireman: Du C6te de chez soi: la therapie contextuelle d'lvan Boszormenyi-Nagy, Paris, ESF, 1989).

1 Школа Пало Альто (1956) объединила в Калифорнии около Стенфорда вокруг английского антрополога Грегори Бейтсона (бывшего мужа и коллеги Маргарет Мид) первых исследователей, использовавших изображение, фотографии, фильмы, видео, чтобы наблюдать за взаимодействиями семей в их контексте, за разговорным языком и невербальным общением, и почувствовавших «двойную связь» в семьях шизофреников. Их группа основала Институт психических исследований, где в настоящее время в чис­ле прочих работают Пол Вацлавик, Диана и Луи Эверстайн.

3 Я не являюсь ученицей Ивана Бузормени-Надя, которого я не (или еще не) встре­чала (за кратким исключением в 1994 г.).

 

В странах Востока и Центральной Европы, как в России, так и вокруг Средиземного моря, семья представляет собой очень сильный «социальный атом», гнездо, спаянный клан, «матрицу», исходя из которой индивиды выстраивают себя, находят свою идентичность.

Для меня это очевидно, тем более что я выросла в Париже, с ранних лет воспитывалась в государственной французской школе и университете (лицей Мольера и Сорбоцна), меня уба­юкивала (в Париже) славянскими сказками моя русская праба­бушка Елена, но образование я получила в США (в Мичиганс­ком университете: Анн Арбор, Исследовательский центр груп­повой динамики). Далее был Морено, также выходец из Евро­пы (которая передала ему по наследству созидательное воображение и открытость иному, незаурядному). Я чувствую, что стала тем, кто я есть, именно благодаря моим множествен­ным корням, которые пронизывают несколько культур, язы­ков и традиций**. Это созидающая тишина (как во время ана­литического сеанса, где все и происходит). Я бы даже пошла дальше, сказав, что Франсуаза Дольто-Маретт – одна из моих аналитиков, была столь неординарным терапевтом, может быть, потому, что ее муж Борис разделил с нею эту славянскую ха­ризму, излучаемую всем его существом, всем телом. Харизму, которая была завещана предками (среди очень далеких пред­ков была женщина индейского происхождения, которой, по ее словам, она обязана своей интуицией).

 

Концепция Ивана Бузормени-Надя

После краткого личного экскурса мне бы хотелось проана­лизировать понятие лояльность[3]4, одно из ключевых в концепции Бузормени-Надя5, которое отсылает нас к двум уровням понимания. Уровню системному, то есть к социальной систе­ме, и уровню индивидуальному, то есть психологическому. Ло­яльность предполагает социальное единство, которое зависит от лояльности группы, лояльности ее членов и от помыслов, мотивации каждого члена группы как индивида. Отсюда выте­кают понятия справедливости и семейной справедливости* Ког­да справедливость не соблюдается, это проявляется в неверии, эксплуатации одних членов семьи другими (иногда в бегстве, реванше, мести), даже в болезни или в повторяющихся несчас­тных случаях.

И наоборот, когда справедливость соблюдается, существуют привязанность, взаимное уважение членов семьи, «семейнще сче­та» ведутся аккуратно. Можно говорить о «балансе семейных сче­тов» и «семейном гроссбухе», где видны кредит и дебет, долги, обя­занности, заслуги. В противном же случае мы имеем ряд про­блем, повторяющихся из поколения в поколение.

 

Парентификация

Еще одним фундаментальным понятием в концепции Бу­зормени-Надя является парентификация. Парентификация – это инверсия заслуг и долгов, их неверное понимание. Наи­более значимый «долг лояльности семье» – это долг каждого ребенка по отношению к своим родителям за любовь, тепло> заботы, усталость и то особое отношение, которые были по­лучены после его рождения до того момента, когда он стал взрослым. Способ расплатиться за свои долги является транс­генерационным, то есть то, что мы получили от наших роди­телей, мы отдаем своим детям. Это не мешает платить долги1 и нашим родителям. Когда они становятся старыми, мы начи­наем по-особому относиться к ним, выполняя долг, помогаем им прожить последние годы и перейти от жизни к смерти.

Парентификация – это переворачивание ценностей, то есть ситуация, в которой дети, даже малолетние, становятся роди­телями собственных родителей.

5 Invisible Loyalties: Reciprocity in Intergenerational Family Therapy, New Yoik, Harper & Row, 1973.

 

Возьмем классический пример. Всегда найдется несколько семей и, главным образом, семей со скромным достатком или выходцев из сельской местности, где старшая дочь исполняет роль матери. Мать, измученная слишком частыми родами, бы­вает действительно больна или заявляет о себе как о больной, принимая заботу, помощь и поддержку своей дочери, которая никогда не выходит замуж. Она никогда не устраивает свою жизнь, потому что заботится о своей старой больной матери или своих старых больных родителях. Это нездоровое искаже­ние отношений, заслуг и долгов: именно Qro назвали паренти-фикацией. Ребенок, который должен стать родителем в очень раннем возрасте (например, уже в 5 лет), оказывать поддержку своей матери, заниматься своими родителями и своей семьей, теряет важное равновесие в отношениях. Обнаруживается это нарушение равновесия путем анализа места и роли детей в се­мейной системе.

Понять трансгенерационные связи, «книгу заслуг и долгов» достаточно трудно, это вовсе не объективное понятие, каждая семья по-своему определяет лояльность и справедливость.

Чтобы разобраться, следовало бы провести трансгенераци­онное или лонгитюдное исследование семьи, распространяю­щееся по крайней мере на три, а предпочтительнее на пять по­колений, и на месте определить функционирование систем. Для этого необходимо учитывать ретроспективную информацию, то есть воспоминания живущих об умерших, информацию ныне здравствующих людей о своей семье и о том, что движет ее чле­нами, даже если они не осознают того, что они знают, и что проявляется в сказанном и несказанном, в сознательном и бес­сознательном пласте того, что было передано им семьей.

 

Семейный миф или сага о семье

Здесь мы соприкасаемся с областью семейного мифа, прояс­нить которую можно только тогда, когда станет понятной вся система – совокупность взаимозависимых единиц. Для Бузор-мени-Надя индивид является биологической и психологичес­кой целостностью, а я добавлю – и психосоциальной, реакции которой детерминированы как индивидуальной психологией, так и правилами семейной системы. В семейной системе психи­ческие функции одного члена семьи обусловливают психичес­кие функции другого ее члена; происходит постоянное взаим­ное регулирование, а правила функционирования семейной си­стемы бывают как явными, так и неявными, но главным обра­зом неявными. Причем члены семьи не осознают этого.

«В нашей семье так принято» – то есть основные правила су­ществуют как бы сами по себе и считается, что они не требуют объяснения.

Семейный миф выявляется через паттерн6 функциониро­вания: некоторые люди действуют в жизни согласно паттернам, которые я посчитала бы «нездоровыми» (я не знаю как иначе расценивать измену, вендетту, убийство, здоровую или нездо-ррвую защиту «чести семьи»). Такие ритуалы образуют сово­купность, некоторую целостность, гештальт7 отношений, бес­сознательно структурированный и вовлекающий всех членов семьи. Каждый из этих ритуалов способствует «уравновешива­нию семейных счетов», когда позиция или «эксплуататорская установка» может быть, а может и не быть уравновешена «уста­новкой на щедрость». Временами мы эксплуатируем свою се­мью и свое положение. Ребенок «эксплуатирует» свою семью, потому что приходится его обеспечивать, кормить, давать кров и т. д., и в то же время он дает любовь или нечто иное. Суще­ствует баланс – равновесие между тем, что получено, и тем, что отдано, в противном же случае появляются симптомы различ­ной степени тяжести.

Моральное наследство столь же значимо, как и наследство профессиональное или экономическое. Винсент де Гольжак говорит даже о «семейном капитале».

Каждая семья оценивает и учитывает вклады индивидов на «семейные счета». Эта оценка определяет масштаб заслуг, льгот, обязанностей и ответственности, которые учтены и вписаны в

6 Паттерн - структурированная модель, выкройка, чертеж (французские психо­логи сознательно не переводят этот термин с американского).

7 Гештальт—восприятие совокупности, целого, контрастной формы на фоне (тер­мин сознательно не переводится с немецкого языка психологами в рамках гештальт-теории).

 

историю семьи, реально прожитую и генетическую, которую можно заново открыть.