Нана Сахиб переходит Рубикон 1 глава

П.М. ШАСТИТКО

НАНА САХИБ

 

(Рассказ о народном восстании 1857 – 1859 гг. в Индии)

 

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»

Главная редакция восточной литературы

Москва 1967

Ответственный редактор

Л. Р. ГОРДОН-ПОЛОНСКАЯ

Шаститко П. М.

Ш 27 Нана Сахиб. (Рассказ о народном восстании 1857—1859 гг. в Индии). М., Главная редакция во­сточной литературы издательства «Наука», 1967.

 

168 с. с илл. 15 000 экз. 56 к.

Книга посвящена героической борьбе индийского народа про­тив английских колонизаторов. Автор рассказывает о событиях, пред­шествовавших восстанию 1857 г., и о его ходе, о героях и вождях движения, о славных победах и жестоких поражениях.

 

__________________________________________

__________________________________________

СОДЕРЖАНИЕ

 

Предисловие

 

Глава I. Накануне

Чужеземцы в Индии

Перед взрывом

Приемный сын пешвы

 

Глава II. Пламя над страной

Взрыв

Нана Сахиб переходит Рубикон

Триумф

У кормила власти

 

Глава III. Закат

Поражение

В Ауде

Падение Дели

Нана Сахиб снова в Канпуре

Измена

 

Глава IV. Звезды в ночи

Лакшми Бай

Партизанские бои Тантия Топи

Смерть в изгнании

 

Словарь терминов, имен и историко-географических названий

Указатель источников

__________________________________________

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

В 1957 году в Индии и Пакистане торжественно отме­чалась столетняя годовщина освободительного восстания 1857 года, которое было ответом народов огромного индо-пакистанского субконтинента на вторжение чужезем­цев и образование Британской колониальной Индии.

10 мая 1857 года солдаты-индийцы (сипаи)* (* См. примечания в конце книги.) англий­ского гарнизона города Мирута перебили своих офице­ров и подняли знамя борьбы против ига Великобрита­нии. Мятежные полки сипаев двинулись в древнюю сто­лицу Индии Дели, где были встречены восторженными толпами горожан. Восставшие беспрепятственно вошли в город: солдаты делийского гарнизона присоединились к ним. Повстанцы, окружив дворец Бахадур-шаха, по­следнего падишаха некогда могущественной династии Великих Моголов, провозгласили его императором Ин­дии, независимым от английской Ост-Индской компании, власть которой в Индии была объявлена низверженной. Начатое в Мируте восстание распространилось по всему Северному Индостану. За один месяц развалилась созданная столетним господством машина английской колониальной администрации, и фактически перестала существовать многочисленная Бенгальская армия сипа­ев, бывшая до тех пор важным орудием порабощения индийцев в руках английских колонизаторов.

Восстание в Индии вызвало громадный резонанс во всем мире, породив тревогу за судьбу своих колоний у буржуазии Европы и вселив надежду в сердца угнетен­ных народов Азии. К. Маркс писал Ф. Энгельсу в янва­ре 1858 года об интернациональном значении восстания * (* Сноски с указанием источников см. в конце книги.): «Индия, с тем отливом людей и денег, которой, она будет стоить Англии, является теперь нашим луч­шим союзником»¹. Перу К. Маркса и Ф. Энгельса принадлежат блестящие статьи, содержащие глубокий ана­лиз хода восстания и характеристику участвовавших нем социальных сил ** (** Восстанию 1857—1859 гг. посвящена большая литература. Пожалуй, ни об одном народном восстании XIX века не на­писано столько работ, сколько о восстании индийского народа. Осо­бенно много поусердствовали английские ученые и колониальные чиновники, миссионеры и офицеры-каратели, которые долгие го­ды фальсифицировали историю восстании. В последнее время ин­дийские историки создали ряд работ, объективно осветивших ис­торию этого народного движения. Большую работу проделали и советские историки. И. М. Рейснер, А. М. Осипов, Ю. Н. Петченко, Э. Н. Комаров, Г. Г. Котовский, Л. Р. Гордон-Полонская, Н. И. Се­менова и др.).

Война за независимость в Северной и Центральной Индии продолжалась с 1857 по 1859 год. Не только по своему размаху, но и по силе подъема народного патри­отизма история Индии не знала такого движения. Более того, в мировой истории национально-освободительных войн и народных восстаний было мало таких выступле­ний, которые можно было бы сравнить с восстанием ин­дийского народа по масштабам борьбы, ее длительно­сти, по величине территории, находившейся в руках пов­станцев. Достаточно сказать, что в проходившей за несколько лет до него Крымской войне с Россией англи­чане использовали меньше войск и понесли меньшие по­тери, чем в подавлении освободительного движения 1857—1859 годов в Индии.

Главной движущей силой восстания, начатого сипая­ми, были многомиллионные массы крестьян и городско­го торгово-ремесленного люда. Их самоотверженная борьба обусловила широкий размах освободительной войны, переросшей рамки племенной, религиозной и кас­товой ограниченности. В ходе восстания объединились сипаи, крестьяне, ремесленники, торговцы, представите­ли феодальных образованных слоев, феодальные правя» тели, лишенные завоевателями былой власти и приви­легий.

Однако, хотя крестьянство и составляло основную массу восставших, восстание не вылилось в крестьянскую антифеодальную войну. В условиях феодальной Индии того времени крестьяне и ремесленники не смогли выдвинуть руководителей, способных стать признанными вождями всего народа. У руководства восстанием оказа­лись патриотически настроенные представители класса феодалов, лишенные иноземцами своих господствующих позиций в стране. Стремясь восстановить свою былую власть и могущество, эти феодалы примкнули к народ­ным массам и возглавили их освободительную борьбу.

Для феодалов, исторически обреченного класса, это была война отчаяния, в то время как для народных масс она была войной надежды. Восстание 1857—1859 годов з Индии было последним самым крупным по масштабу и самым драматическим по характеру проявлением фео­дального патриотизма.

Но выступления феодалов были слабо связаны между собой. Эти разрозненные взрывы могли пробить лишь отдельные бреши, но не разрушить колониальную тюрь­му. На борьбу за освобождение Индии от английского ига поднялись, главным образом, те феодалы, чьи эго­истические интересы были непосредственно ущемлены Ост-Индской компанией. Эта особенность восстания обусловила локальный характер антианглийских высту­плений. Отсутствие единого центра борьбы привело к созданию отдельных, мало связанных между собой оча­гов народной войны, таких, как Дели, Лакхнау, Канпур, Джханси и некоторых других.

Разобщенность оказалась одной из основных причин поражения восстания. Мобилизовав силы метрополии и других колоний, снабдив армию современным для того времени оружием и поставив во главе карательных войск опытных командиров, английские колонизаторы в двухлетней упорной борьбе сломили ожесточенное со­противление повстанцев и восстановили свое владычест­во в Индии.

Одним из важных центров движения был район Кан­пура, а вождем его — один из наиболее ярких предста­вителей феодального патриотизма Нана Сахиб.

Фигура Нана Сахиба окружена ореолом романтизма и легендарности не только в самой Индии, но и в дру­гих странах. Он стоит в одном ряду с Лакшми Бай, Тантия Топи, Кунвар Сингхом и другими героями восстания. Таким сохранился его образ в памяти народно? В песне о восстании поется:

 

«Поднимается песня радости, песня свободы.

Во всех уголках страны слышна эта песня.

Здесь сражается Лакшми Бай и пешва Нана,

Там Кунвар Сингх из Бихара».

 

Наш соотечественник П. И. Пашино, посетивший Индию почти четверть века спустя после восстания, приводил интересное высказывание одного мусульманина из города Кастри (расположенного на расстоянии нескольких сотен километров от главных очагов восстания 1857—1859 годов): «Объявись теперь кто-нибудь Нана Сахибом — и я первый бросился бы сейчас обрывать телеграфные проволоки и взламывать рельсы из мести за моего казненного отца. Поверь, душа, не я один, а сотни, не сотни, а тысячи, десятки и сотни тысяч найдут­ся так же недовольных, как и я, в среде здешнего насе­ления, которые не руками, а зубами готовы разнести все, что принадлежит здесь англичанам»².

Известный русский индолог профессор И. П. Минаев писал в своих дневниках, что сельские жители Маха­раштры недовольны англичанами, причем среди них «не­довольство это сильнее, нежели среди так называемых образованных...». Народные массы не хотели верить в смерть вождя повстанцев. Они надеялись, что Нана Са­хибу удалось скрыться и бежать. Среди народа родилась легенда, что Нана нашел убежище в России. Минаев писал: «Индийцы верят, что Нана Сагиб в России: они считают генерала Скобелева * (*См. примечания в конце книги.) за Нана Сагиба. Нана Сагиб жив»³. Путешествуя по стране во второй раз в 1880 году, он обратил внимание на то, что население Индии и особенно антианглийски настроенные индусы высших каст хорошо помнят Нана Сахиба.

Многие англичане — современники восстания — изображали Нана Сахиба кровавым деспотом, коварным заговорщиком. В литературе более позднего периода он! предстал перед читателем безвольной жертвой народной стихии, марионеткой, не игравшей никакой самостоя­тельной роли в движении. Нам кажется, что ни тот ни другой образ не соответствует исторической правде.

В сложном характере и непоследовательности действий Иана Сахиба отразилась трагическая противоречивость позиций социальных сил, которые он представлял в вос­стании. Но при всей своей классовой ограниченности он был борцом и патриотом, отдал жизнь за свободу своей родины. И закономерно, что в 1957 году в небольшом городке Битхуре, где находилась резиденция Нана Сахи­ба, правительство Индии установило его бронзовый мо­нумент. На пьедестале памятника высечены слова: «Про­року и вождю восстания Нана Сахибу Данду Панту, огонь самопожертвования которого озаряет Индии путь в веках»⁴.

В этой книге автор пытался обобщить богатый, но противоречивый материал о Нана Сахибе. Многие события и факты из жизни Нана по-разному толкуются историками. Неясности, догадки и недостаточно аргу­ментированные версии его поведения в ходе восстания, приводимые современниками, затрудняют описание его деятельности и определение его роли в освободи­тельной войне индийского народа.

Эта книга не претендует на исчерпывающий анализ социальных сил, участвовавших в восстании 1857—1859 годов, и позиций всех его руководителей. Цель автора — познакомить читателей с драматическими и ге­роическими событиями индийской истории: с первой ве­ликой освободительной войной народов индо-пакистанского субконтинента против английских колонизаторов и с одним из популярных ее вождей.

В заключение автор приносит свою благодарность А. М. Осипову, Е. Я. Люстерник и товарищам из Отде­ла Индии Института народов Азии АН СССР за ряд полезных советов и ценных замечаний, сделанных во время работы над рукописью.

ГЛАВА I

НАКАНУНЕ

 

Однажды, двести лет назад, пришел купец,

послушный, жалкий,

И робкая его нога боялась сделать лишний шаг,

пока торговля

Не выросла в империю…

Р. Киплинг

Чужеземцы в Индии

 

Отряд тридцатидвухлетнего полковника английских вооруженных сил в Индии Роберта Клайва, состоявший из 800 европейцев и 2200 солдат-индийцев, расположил­ся в небольшой рощице манговых деревьев близ местеч­ка Плесси. Поднявшееся солнце, осветившее равнину, возвестило начало утра 23 июня 1757 года. В утреннем тумане напротив отряда Клайва стал виден громадный военный лагерь молодого наваба Бенгалии Сирадж-уд-даулы. Под знаменем наваба находилось около пятиде­сяти тысяч пехотинцев и восемнадцати тысяч всадников. Среди пестрых отрядов индийских феодалов виднелись подразделения французов, голландцев и представителей других национальностей, прибывших в Индию в поис­ках обогащения и состоявших на службе наваба.

За плечами Роберта Клайва была короткая, но пол­ная превратностей жизнь. Выходец из семьи обедневших дворян графства Шропшир, он доставил много хло­пот и огорчений своим родителям. В классе он был не­счастьем для учителей и не мог долго удержаться ни в одной из школ, куда его с трудом устраивал отец. От­чаявшись дать сыну образование, родители пытались обучить его портновскому мастерству. Но и это не уда­лось. Тогда обескураженный отец решился на послед­ний шаг, и, когда Роберту исполнилось 18 лет, корабль «Винчестер» повез его в далекую Индию в город Мад­рас, где незадачливый юноша должен был стать писцом торговой Ост-Индской компании, созданной в 1600 году. Роберт не долго прослужил мелким чиновником компании. Он поступил в армию. Этот шаг изменил всю его жизнь.

Середина XVIII века была критическим периодом истории Индостана. Некогда могущественные государ­ства Индии пришли в упадок. В огне крестьянских войн, восстаний феодалов и нашествий чужеземных захватчи­ков распадалась непобедимая ранее Империя Великих Моголов. Этим воспользовались иноземные колонизато­ры. Сотни раздираемых междоусобицами и распрями княжеств оказались бессильными перед английскими ры­царями первоначального накопления, которые сумели создать крепкие опорные пункты на побережье. Началось завоевание Индии,

Чужеземцы и раньше вторгались в богатую Индию. Но они либо растворялись в местном населении, как это случилось со средневековыми завоевателями из Перед­ней и Средней Азии, предводители которых стали осно­вателями правящих династий феодальных мусульман­ских правителей, либо ограничивались получением дани и уходили, как это делал персидский шах Надир.

Ко времени исторической битвы под Плесси в Индии орудовало несколько торговых компаний европейской буржуазии: английская, голландская и французская. К середине XVIII века самой богатой и сильной стала английская Ост-Индская компания. Центрами ее дея­тельности были Мадрас на восточном побережье Индо­стана и Бомбей — на западном. С каждым годом рас­ширялись ее позиции в Бенгалии, где важнейшим опор­ным пунктом Компании стала основанная в 1690 году в устье реки Хугли Калькутта. В Мадрасе, Бомбее и Калькутте были созданы сильные военно-политические базы с мощными фортами и большими гарнизонами войск. Росло значение этих городов и как новых эконо­мических и торговых центров; в них, как грибы после дождя, возникали склады и конторы, строились казармы и форты, отсюда отплывали в Англию корабли с груза­ми со всего полуострова.

Постепенно Ост-Индская компания трансформиро­валась: из силы торговой она становилась силой военной, из объединения группы купцов — превращалась в организацию английской торговой буржуазии. Компания создала более совершенный, чем существовавший у индийцев, аппарат эксплуатации и управления.

Завоевательные войны в Индии англичане вели си­лами самих индийцев, создавая из них отряды сипаев, которыми командовали офицеры из числа завоевателей. К числу этих офицеров и принадлежал Роберт Клайв. Он был послан в Бенгалию для борьбы против бенгальского наваба Сирадж-уд-даулы, сражавшегося против английской Ост-Индской компании и захватив­шего Калькутту. Предстоящая битва при Плесси решала и дальнейшую судьбу самого Клайва: победа несла ему славу и богатство; поражение могло свести на нет все его предшествовавшие успехи. И вот армия Сирадж-уд-даулы была перед ним.

Роберт Клайв знал, что успех предстоящего боя за­висел не столько от его военного, сколько от диплома­тического искусства: военачальник наваба Мир Джафар, претендент на бенгальский престол, заключил с Клайзом тайное соглашение, по которому англичане обещали признать его навабом Бенгалии, за то что он в свою очередь обещал изгнать из Бенгалии французов и создать благоприятные условия для деятельности анг­лийской Ост-Индской компании. Будет ли Мир Джафар содействовать поражению Сирадж-уд-даулы в предстоя­щей битве — вот что тревожило Клайва.

Битва началась в 8 часов утра. Клайв боялся атаки индийской конницы, против которой его отряд не был защищен. Но атаки не последовало. Активность прояв­лял только правый фланг. Левый фланг и центр Мир Джафара в наступление не перешли. Интрига Клайва сделала свое дело. Мир Джафар предал Сирадж-уд-даулу, предал свой народ. Тогда Клайв повел свой отряд в решительную контратаку. Начавшееся отступление цент­ра Мир Джафара превратилось в паническое бегство. Вскоре стало беспорядочно отступать все войско нава­ба, бежал и сам наваб. Потеряв 18 человек убитыми и 56 ранеными, англичане одержали победу. Сирадж-уд-даула был вскоре схвачен и убит Мираном, сыном Мир Джафара.

Битва при Плесси сыграла решающую роль в завоевании Бенгалии и установлении английского господства в Индии. Вступив в старую столицу Бенгалии Муршидабад, Клайв писал: «Этот город такой же большой, густо населенный и богатый, как Лондон, с той только разницсй, что в Муршидабаде отдельные лица значительно богаче, чем в Лондоне»¹. В короткий срок большая часть Бенгалии оказалась под властью колонизаторов. Захват Бенгалии сопровождался беспримерными в истории грабежами. Золото, уникальные украшения хра­мов, драгоценности индийских феодалов и сокровища князей оказались в руках грабителей.

Расхищение богатств одной только Бенгалии при­несло компании свыше 37 млн. фунтов стерлингов, а ее верхушке достался 21 миллион. Клайв, покинувший Англию безвестным неудачником, превратился в одного из самых богатых и знатных людей буржуазной Англии. Грабежи «победителей» были настолько наглыми, что Палата общин английского парламента потребовала у Клайва отчета в его действиях в Индии. Клайв отчитал­ся: «Богатый город был у моих ног, могущественное го­сударство было в моей власти, мне одному были откры­ты подвалы сокровищницы, полной слитков золота и серебра, драгоценными камнями. Я взял всего 200 тыс. фунтов стерлингов. Джентльмены, до сих пор я не пе­рестаю удивляться собственной скромности»².

Ост-Индская компания, подобно саранче, опустоша­ла земли Индии. В 1789 году генерал-губернатор лорд Корнуоллис сделал откровенное признание: «Я могу смело утверждать, что треть территории, принадлежа­щей компании в Индостане, представляет собой джунг­ли, населенные только дикими зверями»³.

Кризис империи Великих Моголов и борьба против Могольского императора маратхских княжеств, принад­лежавших к числу самых сильных и боеспособных фео­дальных государств Индии конца XVIII — начала XIX века, позволили английским колонизаторам навсегда по­кончить с этой некогда могущественной империей. В 1803 году английские войска под командованием гене­рала Лейка взяли Дели. Могольский император превра­тился в пенсионера Ост-Индской компании.

Воспользовавшись соперничеством маратхских кня­жеств, английские колонизаторы разбили также войска маратхской конфедерации, а самого пешву Баджи Рао11 лишили власти и выслали в небольшой городок Битхур. Земли маратхских княжеств были включены в состав британских владений в Индии.

Независимыми оставались некоторые государства Се­верной Индии; самым могущественным из них была держава сикхов в Пенджабе. Покорение Северной Индии завершилось к середине XIX века. В 1843 году был за­воеван Синд, в 1849 году окончательно сломлено сопро­тивление воинственных сикхов. С присоединением к британским владениям Пенджаба было завершено образо­вание колониальной Британской Индии.

Путем открытого военного грабежа, используя моно­полию на торговлю солью и продажу опиума, а главное путем эксплуатации крестьянства и взимания непомер­но высокого земельного налога компания добилась бас­нословного обогащения. Золотой поток, идущий из Ин­дии, и труд английских рабочих сделали Англию веду­щей промышленной державой, «мастерской мира». Рас­тущая промышленная буржуазия потребовала своей до­ли участия в эксплуатации колоний и ограничения прав торговцев Лондона. Выражая ее мнение, известный го­сударственный деятель Англии Веллингтон заявил: «Индия должна управляться скипетром государственно­го человека, а не аршином из конторы купца»⁴.

Усиление промышленной буржуазии привело к корен­ным изменениям в положении Индии. Страна была быст­ро вовлечена в орбиту складывающегося мирового рынка и мирового хозяйства. Но это вовлечение, однако, было не закономерным следствием экономического раз­вития, а явилось насильственным превращением страны в аграрный придаток метрополии, что привело к нару­шению естественного хода экономического и социально­го развития индийского общества.

Громадная страна, подвергавшаяся сначала военно­му разграблению, находившаяся непрерывно под жест­ким налоговым прессом, постепенно, мучительно стано­вилась рынком сбыта английской промышленности и источником ее сырья. Тяжелый удар был нанесен ин­дийскому национальному ремеслу и торговле.

Издавна Индия славилась своим хлопчатобумажным производством, и тончайшие индийские ткани поражали удивительной красотой и прочностью. Англичане, закрыв английский рынок для индийского текстиля, наводнили Индию дешевой продукцией машинной промышленно­сти метрополии. В период с 1818 по 1836 год экспорт пряжи из Великобритании в Индию вырос в 5200 раз! Городская хлопчатобумажная промышленность была беспощадно раздавлена. Ремесленники тысячами поки­дали города. Население Дакки, например, сократилось со 150 тысяч до 30 тысяч человек.

В 1835 году генерал-губернатор Индии Бентинк до­кладывал в Лондон: «Равнины Индии белеют костями ткачей»⁵. В 1840 году крупный английский чиновник Чарлз Тревельян говорил об индийцах: «Мы уничтожи­ли их отечественное производство, они зависят целиком от продукции своей земли»⁶. Лишенные средств к су­ществованию, городские ремесленники роптали и готовы были подняться на борьбу с чужеземцами.

Английская колониальная политика привела к глубо­кому кризису сельскохозяйственного производства, уси­лила эксплуатацию крестьян и нанесла серьезный удар традиционной крестьянской общине. Торговцы и ростов­щики, связанные с Ост-Индской компанией, начали от­бирать у крестьян за долги их участки. Земля общин­ников переходила в руки ростовщиков. Колониальный чиновник в Канпуре сообщал в 1841 году: «Не проходит и месяца, чтобы не появился длинный список владений, продающихся по решению суда. Почти всегда продажа совершается после взыскания частных долгов... Отсюда следует, что продажа в порядке взыскания частных долгов на деле представляет собой форму продажи за налоговые недоимки»⁷.

Крестьяне часто бросали свои поля и жалкие орудия труда и уходили из деревень. В плодородной долине Ганга начали появляться необработанные земли и пус­тоши. Один из английских чиновников доносил своему правительству, что «явление... с которым можно встре­титься повсеместно, это бродящие в поисках работы многочисленные крестьяне, которую они счастливы по­лучить за какую бы то ни было, хотя бы самую ничтож­ную, плату»⁸. Бедность, удручающая, жалкая, мучи­тельная, воцарилась в индийской деревне. Голод стал уже не частым гостем, а постоянным спутником абсо­лютного большинства ее жителей. Индийское крестьян­ство представляло в середине XIX века «горючий мате­риал», готовый вспыхнуть пламенем народной войны.

Недовольство земледельцев разделяли мелкие феода­лы, которые последовательно и жестоко экспроприиро­вались колонизаторами.

Давая общую оценку аграрной политики Компании, чиновник Томасон писал: «Наша налоговая система но­сит разрушительный характер: она стремится придавить все туземное общество, лишить его старых вождей и руководителей, создать однообразную массу крестьян­ства, над которой непосредственным образом господст­вует наша бюрократическая система»⁹.

Один из участников проведения этого курса в кня­жестве Ауд вспоминал впоследствии, что «лишить фео­дала его поместья почиталось таким же хорошим делом, как застрелить тигра»¹⁰.

Английский чиновник Робертсон, выражая вполне обоснованные опасения некоторых более дальновидных колониальных чиновников, писал: «Попытка править страной без помощи каких-либо туземных посредников представляет собой опасный эксперимент. Тем не менее, как мне представляется, проводимые нами сейчас меры ведут как раз к этому»¹¹.

Многие феодалы понимали, что защитить честь роди­ны и спасти свои имения они могут, лишь обнажив мечи в борьбе против захватчиков.

Установление английского колониального господства вызвало также серьезное недовольство образованных слоев феодального общества, так называемой фео­дальной интеллигенции. Английская административная и судебная реформы и реформы в области просвещения лишили ее прежних постов и источников дохода. Расо­вая и национальная дискриминация усугублялась дискриминацией религиозной.

Большинство населения Индии, как известно, испо­ведовало индуизм. В то же время, поскольку основателя средневековых феодальных империй были выходцами из Передней и Средней Азии, мусульманами по религии, среди значительной части феодальной знати получил широкое распространение ислам. В отдельных районах Северной Индии (вошедших в современный Пакистан) ислам распространился и среди трудящихся масс и стал религией большей части населения.

В первый период своей колонизаторской деятельно­сти англичане пытались заручиться сочувствием мусуль­манских мулл и индусских пандитов. Видный колони­альный чиновник английской администрации М. Элфинстон специально устроил в столице маратхов Пуне боль­шой съезд религиозных проповедников. Элфинстон заверил участников съезда в уважении к деятельности индусских и мусульманских богословов и обещал пол­ную свободу вероисповедания ¹².

Упрочение экономических и политических позиций колонизаторов в Индии привело к изменению их рели­гиозной политики. В деле укрепления английских пози­ций в Индии серьезное внимание стало уделяться мис­сионерской деятельности христиан. Председатель совета директоров Ост-Индской компании Менглес, выступая в палате общин английского парламента, сказал по этому поводу: «Провидение вручило обширный Хиндустан Англии для того, чтобы знамя Христа победно раз­вевалось по всей Индии. Каждый должен приложить все усилия для продолжения в ней деятельности по пре­вращению всех индусов в христиан»¹³.

В ответ на это многочисленное индусское и мусуль­манское духовенство готово было призвать верующих к борьбе с чужеземцами.

Английская колониальная политика ущемляла инте­ресы не только всех социальных слоев населения Бриганской Индии, но и сохранявших еще независимость феодальных княжеств. Превращая князей в своих пен­сионеров и опутывая их системой кабальных договоров, английские колонизаторы видели свою конечную цель в аннексии территорий княжеств и включении их в состав своих колониальных владений. Один из английских чи­новников высказался на этот счет вполне определенно: «Это была... система откармливания союзников, как мы откармливаем быков, прежде чем их съесть»¹⁴.

Непременными статьями любого договора между английской администрацией и индийским владетелем были пункты, содержащие отказ от права на оборону и самостоятельность дипломатических отношений, что ли­шало князей возможности вести любые переговоры не только с другими странами, но и друг с другом.

Однако даже марионеточные княжества стали поме­хой на пути английской промышленной буржуазии в ее стремлении создать наиболее благоприятные условия для эксплуатации Индии. Период новых захватов и аннексий был связан с именем генерал-губернатора Индии лорда Дальхузи.

В год вступления на этот пост (1848) 35-летний лорд выразил свои взгляды на колониальную политику в сле­дующих словах: «Я пользуюсь случаем выразить мое твердое и продуманное мнение, что, проводя здравую и мудрую политику, английское правительство не будет стоять в стороне или упускать благоприятные законные возможности приобретения новых территорий или вве­дения обложения налогом, которые временами возни­кают из-за ошибок правителей зависимых государств или неудачной деятельности их дегенеративных наследни­ков» ¹⁵. Для того чтобы придать видимость «законности» новым захватам, колонизаторы приняли специальный акт, названный «доктриной о выморочных территориях». По этому акту законным считалось присоединение лю­бой территории, если после смерти раджи не было пря­мого наследника мужского пола. Доктрина о вымороч­ных владениях была не единственным основанием для оправдания политики аннексий. «Законным» считалось присоединение княжества в том случае, если, по мнению деятелей Ост-Индской компании, его раджа плохо уп­равлял своим народом.

К 1856 году Дальхузи аннексировал почти все княжества, расположенные на территории Британской Индии и сохранявшие формальную независимость.

При этом он даже не пытался завуалировать истинные цели своей политики, а с циничной откровенностью заявлял, что они «состоят в том, чтобы превратить Ин­дию в рынок сбыта для английских товаров и в источ­ник сырья» ¹⁶.

Включая все новые и новые индийские княжества в состав Британской Индии, колонизаторы не считались ни с традиционными экономическими связями, ни с этнической консолидацией населения отдельных районов страны, ни с языковыми различиями.

К. Маркс писал в 1857 году: «...последние годы в управлении Индией был принят новый принцип — прин­цип разрушения национальности. Этот принцип осу­ществлялся посредством насильственного уничтожения власти туземных князей, нарушения установленных от­ношений собственности и вмешательства в религиозные дела народа» ¹⁷.