Платежи. Я оплатил счета? Телефон не отключен — это хороший знак, потому что завтра мне нужно созвониться с педиатром Тэлон.
Врач. Рекомендации врача — мне нужно договориться о встрече с врачом.
Няня? Мне нужно обратиться в агентство и пообщаться с возможными кандидатами.
— Замолчи! — резко сказала мне Люси.
— Я ничего не говорил.
— Нет, но прокручиваешь в голове все, что ты мог бы сделать вместо того, чтобы лечь и поспать. Грэм, если ты не отдохнешь, от тебя не будет никакой пользы.
Я обернулся и увидел, что ее добрые глаза смотрят мне вслед.
— Что?
— Знай, ты все правильно делаешь для своей дочери.
Я откашлялся и засунул руки в карманы джинсов.
Прачечная. Когда я в последний раз стирал?
— Она все время плачет. Ей плохо со мной.
Люси рассмеялась совершенно искренним смехом: голова запрокинута, а на лице широченная улыбка. Она смеялась слишком громко и совсем не вовремя.
— Дети плачут, Грэм. Это нормально. Просто все это в новинку для вас обоих. Для вас началась совершенно новая жизнь, и вы оба делаете все возможное, чтобы к ней приспособиться.
— С тобой она не плачет.
— Поверь мне, — Люси усмехнулась, опустив взгляд на немного успокоившуюся Тэлон, — дай ей пару минут, и я буду умолять тебя поменяться со мной местами. Так что иди. Иди и отдохни немного, прежде чем я снова отдам ее тебе.
Я кивнул и, уходя, произнес:
— Прости меня.
— За что?
— За то, как я вытолкал тебя сегодня утром. Это было грубо, и я прошу прощения.
Склонив голову набок, она вопросительно взглянула на меня.
— Почему мне кажется, что в твоем сознании крутится миллион слов, но лишь определенному количеству ты позволяешь прозвучать?
Я не ответил. Но когда задержал взгляд на ней, укачивающей на руках мою дочь, Люси улыбнулась и подмигнула мне.
— Вот видишь? Я же говорила. Она просто ребенок. Я пока позабочусь о ней, а ты иди и позаботься о себе.
Я мысленно сказал ей спасибо, и она улыбнулась, словно услышала меня.
***
Едва коснувшись головой подушки, я провалился в глубокий сон. Я и не подозревал, что настолько устал, пока не появилась возможность отдохнуть. Тело мое словно растворилось в матрасе, и сон поглотил меня целиком. Меня не посещали ни сладкие сны, ни кошмары, и за это я был благодарен и тем, и другим. И только услышав крик Тэлон, я начал ворочаться в постели.
— Джейн, ты можешь подойти к ней? — прошептал я в полусне. Потом открыл глаза и посмотрел на вторую половину кровати — она по-прежнему была застелена, на одеяле ни складочки. Моя рука коснулась пустого места, напомнившего мне, что я теперь один на один со всем этим.
Я встал с кровати и, пройдя по коридору, услышал тихий шепот:
— Все хорошо. Все хорошо.
Чем ближе я подходил к детской, тем сильнее на меня действовал мягкий успокаивающий голос. Остановившись в дверях, я смотрел на Люси: она кормила Тэлон, держа ее на руках. Возможно, вид пустой постели и был в значительной степени напоминанием о том, что Джейн ушла, но вид Люси с моей дочерью на руках был небольшим указанием на то, что я не один.
— С ней все в порядке? — спросил я, и Люси удивленно обернулась.
— Ох-х-х. Напугал. Да. Просто проголодалась, вот и все. — Ее взгляд скользнул по моему телу. — Вижу, ты больше не пахнешь, как канализационная труба.
Я пригладил руками еще влажные волосы.
— Да, я успел принять душ и немного поспать.
Она кивнула и подошла ко мне.
— Хочешь сам покормить ее?
— Я… Нет… Она не…
Люси кивком указала на кресло-качалку.
— Садись.
Я начал было протестовать, но она покачала головой.
— Давай-давай.
Я подчинился, сел в кресло, и Люси положила ребенка мне на руки. От перемены положения Тэлон начала плакать, и я попытался сразу вернуть малышку Люси, но она отказалась брать ее.
— Ты не сломаешь ее.
— Ей не нравится, когда я держу ее. Ей некомфортно.
— Нет, это тебе некомфортно, но ты справишься, Грэм. Просто дыши ровно. Успокой свою внутреннюю энергию.
Я поморщился.
— Опять из тебя лезут эти причуды в стиле хиппи.
— А из тебя лезет твой страх, — возразила она, после чего наклонилась, вложила бутылочку со смесью мне в руку и помогла покормить Тэлон. Через несколько секунд дочка зачмокала, успокоилась и закрыла свои усталые глазки. — Ты не сломаешь ее, Грэм.
Мне была ненавистна ее способность читать мои мысли против моей воли. Я действительно боялся, что любое мое прикосновение может стать смертельным для Тэлон. Мой отец однажды сказал, что я разрушаю все, к чему бы ни прикоснулся. Я был уверен, что так же случится и в отношении моего ребенка. Я даже бутылочку нормально дать не мог, что уж говорить о воспитании.
Рука Люси лежала поверх моей, пока она помогала мне кормить Тэлон. Ее прикосновение было мягким, нежным, и моя неприветливая душа на удивление доброжелательно его принимала.
— В чем твоя самая большая надежда?
Ее вопрос привел меня в замешательство.
— В смысле?
— В чем твоя самая большая надежда в жизни? — снова спросила она. — Моя мама всегда задавала нам, девочкам, этот вопрос.
— Я… у меня нет надежд.
Уголки ее губ опустились, но я постарался не придавать значения ее явному разочарованию в моем ответе. Я не из тех людей, что надеются. Я из тех, что просто существуют.
Когда Тэлон доела, я передал ее Люси, и она, подождав, пока малышка отрыгнет, положила ее обратно в кроватку. Мы вдвоем стояли, склонившись над колыбелькой, и смотрели на отдыхающего после еды ребенка, но ком в моей груди, появившийся после рождения Тэлон, по-прежнему не исчезал.
Малышка слегка поморщилась, и на ее личике появилась гримаса неудовольствия. А потом вздохнула и погрузилась в сон. Мне было интересно, снится ли ей что-нибудь, когда она закрывает глазки, и появится ли когда-нибудь в ее жизни самая большая надежда.
— Ух ты! — сказала Люси с легкой улыбкой. — Она хмурится, прямо как ты.
Я усмехнулся, и Люси тут же повернулась ко мне.
— Прошу прощения, ты только что… — Она ткнула меня пальцем в плечо. — Грэхем Рассел только что смеялся?
— Кратковременное помутнение рассудка. Больше такого не повторится, — сухо сказал я и выпрямился.
— О, как бы мне хотелось, чтобы оно не проходило.
Наши взгляды встретились. Мы стояли почти вплотную друг к другу, и никто из нас не говорил ни слова. Ее непослушные локоны торчали из небрежно завязанного пучка, но это, кажется, было их естественным состоянием. Даже тогда, на поминальной службе, ее волосы были в полном беспорядке.
В каком-то восхитительном беспорядке.
Выбившийся локон упал на ее плечо, и я протянул руку, чтобы убрать его в сторону, когда заметил в нем что-то непонятное. Чем ближе была моя рука, тем заметнее становилось напряжение Люси.
— Грэм, — прошептала она, — что ты делаешь?
Я коснулся пальцами ее волос, и она, явно нервничая, закрыла глаза.
— Повернись, — скомандовал я.
— Что? Зачем?
— Просто повернись, — сказал я.
Люси выгнула бровь, и я, закатив глаза, добавил:
— Пожалуйста.
Она повернулась ко мне спиной, и я поморщился.
— Люсиль? — прошептал я, наклоняясь к ней и почти касаясь губами ее уха.
— Да, Грэм-Сухарь?
— У тебя вся спина в том, что отрыгнула Тэлон.
— Что?! — воскликнула Люси, выворачивая шею в попытке разглядеть со спины свой сарафан, заляпанный продуктами отрыжки Тэлон, и простонала: — О, Боже-е-е-е.
— И волосы, кстати, тоже.
— Мама, засунь меня обратно. — И, осознав, что сказала, Люси прикрыла ладонью рот. — Извини, я имела в виду… вот черт! Я просто выразила надежду, что вернусь снова в реальный мир, не украшенная детской отрыжкой.
Я опять чуть не рассмеялся.
— Ты можешь воспользоваться моим душем. Я дам тебе во что-нибудь переодеться, а это брошу в стиральную машину.
Она улыбнулась, что делала довольно часто.
— Это твой хитрый способ оставить меня здесь еще на пару часов, чтобы помочь с Тэлон?
— Нет, — резко ответил я, оскорбленный ее предположением. — Это нелепо.
Люси перестала улыбаться и разразилась хохотом.
— Грэм, я просто шучу. Не воспринимай все так серьезно. Расслабься немного. Но — да! — если ты действительно не против, я с удовольствием воспользуюсь твоим предложением. Это мое счастливое платье.
— Не такое уж оно и счастливое, раз его обрыгал ребенок. Твоя уверенность в том, что оно приносит удачу, опровергнута реальностью.
— Ого! — Люси даже присвистнула и покачала головой. — От твоих манер может не только стошнить, — с издевкой в голосе сказала она.
— Я не это имел в виду… — Мои слова затихли, и, хотя Люси продолжала улыбаться, я заметил, как дрожит ее нижняя губа. Я обидел ее. Конечно, обидел — не специально, но все же это случилось. Я потоптался на месте и выпрямился. Нужно было что-то сказать, но слова не шли на ум.
— Пожалуй, я поеду домой и постираю платье там, — сказала она, понизив голос, и потянулась за своей сумкой.
Я согласно кивнул. На ее месте я бы тоже не захотел оставаться рядом с собой. Когда она вышла на улицу, я заговорил:
— Я не очень дружу со словами.
Она обернулась и покачала головой.
— Нет, я читала твои книги. Ты хорошо владеешь словами — даже слишком хорошо. А вот чего тебе не хватает, так это навыков общения с людьми.
— По большей части я живу сам в себе, в своем воображении. С людьми общаюсь крайне редко.
— А как же моя сестра?
— Мы почти не разговаривали.
Люси рассмеялась.
— Уверена, с таким подходом очень нелегко строить отношения.
— Нас практически все устраивало.
Прищурив глаза, Люси покачала головой и сказала:
— В любви можно быть довольным только полностью, не меньше.
— А разве кто-то говорил о любви? — ответил я. Печаль, заполнившая ее взгляд, заставила меня отвернуться. Когда Люси моргнула, печаль исчезла. Я оценил, насколько быстро она справляется с эмоциями.
— Знаешь, улыбайся, и люди к тебе потянутся, — сказала Люси.
— Я улыбаюсь.
— Нет, — хохотнула она. — Ты хмурый. Ты мрачный. У тебя вечно недовольное лицо. И больше ничего. Я ни разу не видела, чтобы ты улыбался.
— Когда у меня появится веская причина для этого, я обязательно тебе сообщу. Кстати, прости за то, что обидел тебя. Я… я знаю, что в какой-то степени произвожу впечатление холодного человека…
— Преуменьшение года, — со смехом сказала она.
— Я знаю, что не очень-то разговорчив, а если говорю, то, как правило, говорю не то. Поэтому прошу прощения за то, что обидел тебя. Ты только и делала, что помогала Тэлон и мне, поэтому я немного сбит с толку. Я не привык к тому, что люди дают просто для того… чтобы дать.
— Грэхем…
— Подожди, дай мне закончить, пока я опять не ляпнул что-нибудь и снова все не испортил. Я просто хотел поблагодарить тебя за сегодняшний день и за то, что навещала нас в больнице. Знаю, со мной нелегко, но тот факт, что ты все еще помогаешь мне, значит для меня гораздо больше, чем ты можешь себе представить.
— Всегда пожалуйста. — Люси прикусила нижнюю губу и, тяжело вздохнув, несколько раз пробормотала слово Maktub, после чего снова заговорила со мной. — Послушай, возможно, я потом очень сильно пожалею об этом, но, если хочешь, могу заскочить завтра утром перед работой и потом приехать помочь вечером. Понимаю, что рано или поздно тебе придется вернуться к написанию своего очередного бестселлера, и я могу присматривать за Тэлон, пока ты будешь занят.
— Я… я могу оплачивать твои услуги.
— Это не услуги, Грэм. Это помощь, и я не нуждаюсь в твоих деньгах.
— Мне самому будет спокойнее, если я буду платить тебе.
— А мне будет спокойнее, если ты не станешь этого делать. Я бы не предлагала тебе помощь, если бы подразумевала под этим словом платную услугу.
— Спасибо. И… Люсиль?
Она приподняла бровь, ожидая продолжения.
— Это платье очень красивое.
Люси встала на носочки и покружилась.
— Даже испачканное отрыжкой?
— Даже испачканное отрыжкой.
На мгновение опустив голову, она снова взглянула на меня.
— Ты одновременно и жар, и холод. Мне за всю жизнь в тебе не разобраться. Я не знаю, как тебя понять, Грэхем Рассел. Я всегда гордилась тем, что умею читать людей, но с тобой другое дело.
— Возможно, я один из тех романов, смысл которых становится понятен только тогда, когда прочитана последняя страница.
На лице Люси расплылась широкая улыбка, и она начала пятиться в сторону ванной, чтобы смыть с себя «подарок» Тэлон. Она продолжала смотреть мне в глаза.
— В глубине души мне хочется сразу перелистнуть этот роман на последнюю страницу, чтобы узнать, чем он закончится. Но… я терпеть не могу спойлеры. Предпочитаю старую добрую неопределенность.
Закончив приводить себя в порядок, Люси направилась в прихожую.
— Я напишу тебе, чтобы узнать, нужна ли вечером моя помощь. Если нет, то заскочу завтра рано утром. И… Грэм?
— Да?
— Не забывай улыбаться.
Глава 10
Люси
Следующие несколько недель моя жизнь вращалась вокруг цветочных букетов и Тэлон. Если я не была в «Садах Моне», то помогала Грэму. Каждый раз, когда я находилась в его доме, мы почти не разговаривали. Он передавал мне Тэлон, а потом уходил в свой кабинет, закрывал дверь и писал.
Грэм был человеком немногословным, и если я пыталась у него что-то узнать, то получала несколько отрывистых слов. Поэтому его молчание не причиняло мне никакого вреда — во всяком случае, не было поводов нервничать.
Иногда, проходя мимо его кабинета, я слышала, как он наговаривает голосовые сообщения для Лиры. Каждое из них о каких-то изменениях в жизни Тэлон, ее успехах и неудачах.
Одним из субботних вечеров я подъехала к дому Грэма и с удивлением увидела на подъездной дорожке коричневый пикап. Припарковав свою машину, я подошла к входной двери и позвонила. В ожидании я покачивалась с пятки на носок, но, услышав доносящийся изнутри смех, замерла и навострила уши.
Смех?
В доме Грэхема Рассела?
— Я хочу, чтобы к моему следующему приезду было меньше жира и больше мяса, — сказал чей-то голос, и через секунду дверь открылась.
Увидев, кто это, я широко улыбнулась.
— О, приветствую вас, юная леди!
— Профессор Оливер, верно?
— Да-да, но, пожалуйста, называйте меня Олли. Вы, должно быть, Люсиль.
Он протянул мне руку, и я ответила на его рукопожатие.
— А вы зовите меня Люси, — сказала я. — Грэм считает, что Люси — это слишком уж по-простому, но я абсолютно простая девушка. — Я улыбнулась Грэму, который молча стоял в нескольких метрах от меня.
— Грэхем сторонник формальностей. Знаете, я уже много лет пытаюсь уговорить его перестать обращаться ко мне «профессор Оливер», но он упорно отказывается называть меня Олли. Он считает, что это очень уж по-детски.
— Это действительно по-детски, — настойчиво произнес Грэм, демонстративно подавая Олли его коричневую фетровую шляпу. — Спасибо, что заглянули, профессор Оливер.
— Конечно-конечно. Люси, рад был познакомиться. Грэм очень хорошо о тебе отзывался.
Я рассмеялась.
— Верится с трудом.
Олли сморщил нос и хмыкнул.
— Верно-верно. Он мало говорил о тебе. В общем, этот засранец не очень-то разговорчив, да? Видишь ли, Люси, я мог бы открыть тебе один секрет…
— Я с удовольствием выслушаю любые секреты и советы — все, какие возможно.
— Профессор Оливер, разве вы не говорили, что у вас еще одна встреча?
— О, он становится брюзгой, не так ли? — Олли рассмеялся и продолжил говорить: — Вот тебе ключ к общению с мистером Расселом. Он мало говорит ртом, но всю историю рассказывают его глаза. Если внимательно присмотреться, его глаза поведают обо всем, что у него на душе. На самом деле, он — открытая книга, если научиться читать на его языке. На мой вопрос о тебе Грэм сказал, что ты хорошо справляешься, но в его глазах я прочел, что он очень благодарен тебе. Так что, Люси — девочка с карими оленьими глазами — Грэм в тебе души не чает, даже если не говорит об этом вслух.
Я посмотрела на Грэма: губы сурово сжаты, но от мелькнувшей в глазах искры нежности мое сердце растаяло. Во взгляде Тэлон была та же красота.
— Ладно, старик, думаю, с нас достаточно твоей пустой болтовни. Ты определенно злоупотребляешь моим гостеприимством.
Улыбка на лице Олли стала еще шире. Его совершенно не волновала холодность Грэма.
— И, тем не менее, ты не перестаешь снова и снова приглашать меня. Увидимся на следующей неделе, сынок, и, пожалуйста, меньше жира, больше мяса. И перестань размениваться на мелочи. Не трать себя на маленькие рассказы — ты способен на гораздо большее. — Олли повернулся ко мне и слегка поклонился. — Люси, мне было очень приятно.
— Мне тоже.
Проходя мимо меня, Олли сдвинул шляпу набекрень и направился к машине, подпрыгивая и насвистывая.
Я улыбнулась Грэму, но он не улыбнулся в ответ. Несколько минут мы стояли в коридоре и просто молча смотрели друг на друга. И, несомненно, оба чувствовали себя неловко.
— Тэлон спит, — сказал он, разрывая зрительный контакт.
— Это хорошо.
Я улыбнулась.
Он поморщился.
Все как обычно.
— Ну, я могла бы немного помедитировать на твоей террасе, если ты не против. Возьму с собой радионяню, чтобы знать, когда проснется Тэлон.
Он кивнул, и я отошла от него, но Грэм заговорил снова:
— Сейчас уже шесть часов.
Я обернулась и, не понимая, к чему это сказано, приподняла бровь.
— Да, верно.
— В шесть часов я ужинаю в своем кабинете.
— Да, я знаю.
Грэм откашлялся и переступил с ноги на ногу. На несколько секунд он опустил взгляд в пол, после чего снова посмотрел на меня.
— Мэри, жена профессора Оливера, прислала мне замороженных готовых обедов на целых две недели.
— Ого! Это очень мило с ее стороны.
Он коротко кивнул.
— Да. Один из обедов сейчас в микроволновке, но она сделала порцию, которая слишком велика для одного человека.
— А-а-а.
Он продолжал смотреть на меня, но ничего не говорил.
— Грэм?
— Да, Люсиль?
— Ты просишь меня поужинать с тобой сегодня?
— Если хочешь, конечно.
Меня охватили сомнения: а вдруг это сон? Но я знала, что если дать ответ сразу, то сомнения мгновенно исчезнут.
— С удовольствием.
— У тебя есть пищевая аллергия? Ты не вегетарианка? Ты соблюдаешь безглютеновую диету? Или безлактозную?
Грэм перечислял все это строгим тоном и с таким серьезным видом, что я не удержалась и рассмеялась.
— Нет-нет. Что бы там ни разогревалось, мне все подойдет.
— Там лазанья, — сказал он, повышая голос, словно опасаясь, что блюдо не подойдет.
— Чудесно.
— Ты уверена?
Я хихикнула.
— Да, Грэм-Сухарь, уверена.
В ответ никаких эмоций — только сухой кивок.
— Я накрою на стол.
Обеденный стол был до смешного огромным — настолько, что за ним свободно разместится дюжина людей.
Грэм поставил тарелки и положил столовые приборы на противоположные концы стола и жестом пригласил меня сесть. В гробовой тишине он разложил еду по тарелкам и сел на свой стул. Через весь стол от меня.
В доме Грэма и так немного ламп, так еще и шторы частенько были задернуты, не позволяя дневному свету проникать внутрь. Мебели тоже немного, и вся она выдержана в темных тонах. Уверена, что я в своей яркой одежде и с непослушными волосами была единственным ярким пятном во всем его доме.
— Знаешь, для ранней весны в Висконсине сегодня на удивление хорошая погода, — сказала я после нескольких минут неловкого молчания. Погода — самая тупая из всех тем для разговора, но ничего другого мне в голову не приходило. Раньше такие разговорчики ни о чем всегда помогали разрядить любую ситуацию.
— Неужели? — пробормотал он безо всякого интереса. — Я не выходил из дома.
— Да. Погода отличная.
Он ничего не сказал и просто продолжил есть свой ужин.
Хм.
— А ты не думал о том, чтобы разбить перед домом сад? — спросила я. — Сейчас идеальное время для высадки саженцев. У тебя такой прекрасный двор. Все, что нужно, это просто немного обрезать кусты, разбить клумбы, и это место станет по-настоящему красивым.
— Меня это не интересует. Пустая трата денег.
— А-а-а. Ну ладно.
Хм.
— Олли мне показался очень милым, — заметила я, делая последнюю попытку. — Он отличный парень, да?
— По-своему он хорош.
Склонив голову, я наблюдала за его взглядом, памятуя о секрете, которым Олли поделился со мной.
— Он действительно тебе очень дорог, да?
— В колледже он был моим преподавателем, а теперь — мой наставник в писательском деле. Не больше и не меньше.
— Я слышала, как вы смеялись вместе. Думаю, немного есть людей на свете, с кем ты смеялся бы по-настоящему. Но в его присутствии я слышала твой смех. Не знала, что у тебя есть чувство юмора.
— У меня его нет.
— Ну да, конечно, — согласилась я, понимая, что он лжет. — Однако мне показалось, что вы двое очень близки.
Грэм ничего не ответил, и на этом наш разговор закончился. Ужин продолжался в тишине, и когда радионяня оповестила нас о том, что Тэлон плачет, мы оба вскочили со своих мест.
— Я подойду к ней, — сказали мы хором.
— Нет, я, — сказал он, но я покачала головой.
— Ведь я здесь именно для этого, помнишь? Доедай свой ужин, и спасибо, что пригласил разделить его с тобой.
Он кивнул, и я пошла проверить Тэлон. Ее глазки были широко открыты. При моем появлении она перестала плакать, и слезы сменились улыбкой на ее личике. Именно такой я представляла себе улыбку Грэма. Когда я приготовила бутылочку и начала кормить малышку, в комнату вошел Грэм и встал, прислонившись к дверному косяку.
— С ней все в порядке?
— Просто проголодалась.
Он кивнул и откашлялся.
— Профессор Оливер довольно эксцентричная личность. Он прямолинеен, любит поговорить, но в девяноста девяти процентах о разной чепухе. Не представляю, как жена и дочь терпят его чудачества. Для восьмидесятилетнего мужчины так вести себя — это ребячество. Он больше похож на клоуна с университетским образованием.
— А-а-а.
Ну, по крайней мере, я узнала, что не единственная, к кому он придирается.
Грэм опустил голову, сфокусировав взгляд на сцепленных в замок пальцах рук.
— А еще он лучший из людей и лучший из друзей среди всех, кого я знаю.
Он развернулся и вышел, не сказав больше ни слова. Вот так. На долю секунды Грэхем Рассел позволил мне заглянуть в уголок своего сердца.
Около одиннадцати вечера я закончила убираться в комнате Тэлон и направилась в кабинет Грэма, где он работал, с головой погрузившись в переплетение рождающихся слов.
— Эй, я собираюсь домой.
Он замер, потом допечатал предложение до точки и повернулся ко мне лицом.
— Спасибо за уделенное время, Люсиль.
— Не за что. О, и просто предупреждаю: наверное, в пятницу я приехать не смогу. У моего парня выставка картин, так что я должна быть там.
— М-м-м, — слегка поджав нижнюю губу, протянул он. — Ладно.
Я перекинула через плечо ремешок сумки.
— Знаешь, если хочешь, приезжайте на открытие выставки вместе с Тэлон. Ей неплохо побывать где-то еще, кроме кабинета детского врача.
— Я не смогу. Мне нужно закончить следующие несколько глав к субботе.
— Ну… ладно. Хорошего вечера.
— Время? — произнес он, едва я вышла в коридор.
— Что?
— Во сколько открытие выставки?
В моей душе забрезжил лучик надежды.
— В восемь. В художественном музее.
Он кивнул.
— Я попробую закончить пораньше. Дресс-код?
Я даже не пыталась сдерживать улыбку.
— Темный галстук.
— Ясно. — Должно быть, он заметил мою взволнованность, потому что прищурил глаза и сказал: — Я не обещаю, что приеду. Просто предпочитаю владеть полной информацией на тот случай, если все же решу поехать.
— Конечно. На всякий случай, внесу твое имя в список приглашенных.
— Спокойной ночи, Люсиль.
— Спокойной ночи, Грэм-Сухарь.
Уходя, я не могла не думать о прошедшем вечере. Грэм сегодня общался со мной. Для любого нормального человека такое в порядке вещей, но я знала, что для Грэма это был особенный день. Конечно, он не дал мне гарантии, что точно приедет на выставку, но все же небольшой шанс был. Если этот человек становился таким после визитов профессора Оливера, то я буду втайне молиться, чтобы он приезжал каждый день.
***
Иногда выдавались короткие мгновения, когда я становилась свидетелем выражения любви Грэма к своей дочери. И эти моменты меня поддерживали, когда он становился холоднее льда. Частенько я заставала его лежащим на диване без рубашки и прижимающим к своей груди Тэлон. Каждый день он следовал «методу кенгуру», боясь, что между ним и Тэлон не сформируется связь. Но эта связь уже была сформирована. И крепче, чем он думал. Дочурка обожала его, как и он ее.
Однажды, отдыхая в гостиной, я нечаянно услышала через радионяню его разговор с дочерью. Грэм пытался успокоить плачущую малышку.
— Тебя любят, Тэлон. Я обещаю всегда заботиться о тебе. Я обещаю, что стану лучше ради тебя.
Он никогда не открыл бы эту часть своего сердца, если бы поблизости была я. Он ни за что не показал бы уязвимость своей души. И все же тот факт, что в тишине своего дома он не побоялся с такой нежной осторожностью признаться в любви своей дочери, словно зажег внутри меня огонь. Оказалось, что зверь на самом деле не так уж страшен. В реальности монстр оказался просто человеком, которого давным-давно сильно ранили и который сейчас постепенно исцеляется любовью к своей дочери.
***
К музею я приехала чуть позже восьми из-за поздней доставки цветов, а когда вошла в фойе в своем блестящем фиолетовом платье, была поражена количеством собравшихся здесь людей. Экспозиция Ричарда была в западном крыле, и мелькавшие там люди были одеты так, словно пришли на показ мод. Свое-то платье я купила на распродаже.
Мой взгляд заметался по залу в поисках Ричарда. Обнаружив его, я сразу же поспешила туда.
— Привет, — улыбнулась я, перебивая его разговор с двумя женщинами. Они обсуждали одну из его картин. Женщины выглядели сногсшибательно: красные с золотом платья, струящиеся до самого пола, идеально уложенные волосы, безупречный макияж.
Ричард взглянул на меня и слегка улыбнулся.
— Привет-привет. Ты все-таки приехала. Стейси, Эйрин, это Люси.
Обе дамы высокомерно оглядели меня с головы до ног. Тогда я, подойдя ближе к Ричарду, пожала каждой из них руку со словами:
— Я его девушка.
— Я не знала, что у тебя есть девушка, Ричи.
Эйрин пожала мне руку, брезгливо поджав губы.
— Я тоже, — добавила Стейси.
— Уже пять лет, — процедила я сквозь зубы, изо всех сил стараясь удержать на лице широкую фальшивую улыбку.
— О! — воскликнули они хором, словно не поверили своим ушам.
Ричард откашлялся, обнял меня за талию и повел прочь от них со словами:
— Леди, выпейте пока что-нибудь. Я хочу провести для Люси небольшую экскурсию.
Они отошли, и Ричард, слегка наклонившись ко мне, спросил:
— Что это было?
— Ты о чем? — спросила я, пытаясь замять тот факт, что поступила не совсем корректно.
— Все это представление в стиле «это мой мужик, а вы, сучки, отвалите»?
— Извини, — пробормотала я, выпрямляясь. В принципе, я не ревнивая, но эти дамы вызвали во мне очень неприятное чувство. Они словно были недовольны самим моим существованием.
— Все нормально, правда, — сказал Ричард, снимая очки и протирая их салфеткой. — Ты в коротком платье, — заметил он, оглядывая зал.
Я покружилась.
— Тебе оно нравится?
— Оно короткое, вот и все. Кроме того, твои туфли ярко-желтые, а каблуки слишком высокие. Ты в них выше меня.
— А это проблема?
— Просто это немного подрывает мой авторитет, вот и все. Я представляю себя маленьким мальчиком рядом со своей дылдой-возлюбленной.
— Всего-то несколько сантиметров.
— Но это все равно унизительно.
Я не была уверена, как правильно воспринять его слова, но он, не дав мне даже ответить, переключился на мои волосы.
— У тебя в волосах лепестки роз.
Я улыбнулась и коснулась цветочной диадемы, которую смастерила в магазине перед поездкой сюда. Композиция из роз, тюльпанов и гипсофилы была прикреплена к волосам, которые я заплела на один бок в толстую французскую косу.
— Тебе нравится?
— Просто выглядит немного по-детски, — ответил Ричард, снова надевая очки. — Я просто… просто я думал, что говорил тебе, насколько важно для меня это событие, Люси. Для всей моей карьеры.
Я прищурилась.
— Я знаю, Ричард. Все просто великолепно. То, что ты добился этого — просто потрясающе.
— Да. Потому мне и кажется немного странным, что ты пришла в таком виде.
Я приоткрыла рот, не зная, что ответить, но, не дав мне даже слова сказать, Ричард извинился и ушел, сославшись на то, что ему нужно поприветствовать очень важных гостей. Я в одиночестве побрела по залу и, в конце концов, оказалась возле бара, где очень милый джентльмен встретил меня улыбкой.