Юноша недоверчиво провел рукой по лицу. Коломба, всхлипнув от радости, тут же протянула ему маленькое зеркальце. Рикардо вгляделся в свое отражение. Закрыл на мгновение глаза и даже покачнулся. Мариучча тут же кинулась к нему. Ласково обняла, провела рукой по его мокрым волосам.
- Все хорошо - прошептала она. – Теперь мы, наконец-то, сможем быть вместе, любимый мой!
И, глядя на них, я отчетливо поняла, что ни в какой дядюшкин дом уже не вернусь.
Рикардо открыл глаза. И пристально посмотрел прямо на меня. Я сбросила оцепенение. Разжала пальцы, и ненужная отвертка со стуком упала на гальку. Поджио тут же бросился ее подбирать. А я улыбнулась так весело и бесшабашно, как только могла!
- Простите, дядюшка, но мне тоже, кажется, нечего делать в вашем чудесном доме. К тому же он не слишком велик, а новое ваше семейство еще будет расти и расти. Не хочу, знаете ли, путаться у всех под ногами.
- Ты никогда нигде не путалась, - растерянно начал Юлиус.
Я ободряюще улыбнулась ему.
- Прости, дядя. Я всего лишь хотела сказать, что мир огромен и интересен. Как-то хочется побывать еще где-нибудь, повидать новые страны… Да хоть ту же Московитию! Может, в ней найдется местечко для «технической ведьмы»?
- Я уверен, там найдется место для… моей младшей сестры, - неожиданно сказал маэстро.
И обнял меня за плечи.
- Николетта, я не вправе был просить тебя поехать со мной. Но раз уж ты сама так решила…
- Эй, постойте, а как же я?
Круглое лицо Поджио снова покраснело и сморщилось от обиды, как сдувшийся шарик,
- Вы что – спасли меня за тем, чтобы бросить одного на этом пустынном берегу?
- Ну, конечно же, нет!
Я тут же кинулась к своему верному другу.
- Поджио, если ты скажешь, что поедешь в Московитию вместе со мной и маэстро – я буду просто счастлива! Но, если ты решишь отправиться в поместье моего дяди с Рикардо и всей его семьей – я тоже не обижусь.
Бывший взломщик запыхтел не хуже нашего парового двигателя.
- Я, я… - пробормотал он, вновь отчаянно краснея.
А потом громко выкрикнул:
- Николетта, я пойду вслед за тобой! Хоть на самый край света!
- Вот и хорошо.
Я пожала мальчишке руку. А потом обернулась к дяде и всем остальным.
- Кажется, наступает пора прощаться?
- Но мы еще увидимся! – горячо воскликнул Юлиус. – Непременно! Кто знает, в какой миг, мной и моим веселым семейством вновь овладеет охота к перемене мест?
Он крепко обнял и поцеловал меня. Потом меня обняла Мариучча, затормошили дети. А потом я повернулась к Рикардо. Он привлек меня к себе, заключил в объятья, и так застыл на несколько мгновений.
- Ты, пожалуйста, помни обо мне - тихо сказала я. - Просто помни и все. Многого я не прошу.
- Николетта!..
В голосе его опять прозвучали боль и нежность.
- Скажи, прошу тебя! Тогда, в ночь наводнения… ЭТО БЫЛ НЕ СОН?!
Я подняла глаза. Вгляделась, словно первый раз, в его преображенное, красивое, и от того немного чужое лицо. Потом перевела взгляд дальше. Посмотрела на Мариуччу, и цепляющихся за ее юбку малышей.
- Сон - спокойно улыбнулась я. - Ну, конечно же, сон. Будь счастлив, атаман!
И сделала шаг назад, взмахнув на прощанье рукой. Волшебник сделал резкий жест. Пламя костра загудело и взметнулось чуть ли не до небес.
Рикардо и Мариучча взяли волшебника за руки. Малышня привычно облепила их. Марко подхватил Мичио и тоже вцепился в полу сюртука Юлиуса. Наши друзья обернулась к нам в последний раз, и дружно шагнули в огонь.
- Мы еще встрети-имся! – донеслось до нас их какой-то далекой дали.
На миг в пляске огненных вихрей мнепомерещился дядюшкин дом у подножия горы, очертания знакомых сосен. А затем пламя мгновенно упало, и мы остались одни.
- Ну что же, друзья, - улыбнулся Эдгардо. – То есть прошу прощения, милая сестренка и…хм! дражайший племянник. Не пора ли и нам отправиться на поиски новых приключений? Юлиус сказал, что заклинание, наложенное на котел вполне надежно. Но даже, если у нас в запасе есть несколько суток, давайте уйдем прямо сейчас. Не надо забывать, что Серениссима – под боком. И по нашим следам может идти погоня!
Мы дружно прыгнули в лодку. Двигатель запыхтел, и колесо весело зашлепало по воде. Лунная дорожка серебряным ковром стелилась перед нами. Маэстро следил за маховиком, а Поджио сидел молча, уставившись вперед неподвижным, печальным взглядом.
Я осторожно потеребила его за плечо.
- Слушай, ты чего это такой грустный? Представляешь себе скорую встречу с медведями?
Он вздрогнул. И, помолчав, ответил:
- Нет, их я не боюсь. Только все думаю – зачем я тебе? Я же не такой умный, как наш маэстро. И не такой красивый, как Рикардо. И ни разу не волшебник, как синьор Юлиус.Не принц, одним словом…
- И я очень этому рада! – решительно заявила я.
Поджио удивленно повернулся ко мне.
- Ты рада? Но почему?
- Да зачем нужен какой-то противный принц, если рядом есть ты?! Самый сильный, самый добрый взломщик на свете! Отважный боец и мой верный друг!
С этими словами я крепко обняла мальчика и чмокнула его в щеку. Он расплылся в ответной улыбке. Эдгардо задумчиво усмехнулся, глядя на нас.
А волшебная лодка все мчалась вперед, навстречу новым встречам, друзьям, новым приключениям.
ГЛАВА 59. Взгляни в окно, мой друг, вглядись в мой темный снег…
Золотистые блики солнечного света пробиваются сквозь морозные узоры на стеклах. С утра весь двор запушило инеем.
И тонкое переплетение веток на высоком тополе кажется сияющим кружевом. Улицу завалили глубокие снега, крыши, заборы, фонари словно бы надели пушистые шапочки. Но в доме пылает жарко натопленная печь. Ледяные елочки на окнах искрятся розовым, а потом загораются огнем и блещут. Далеко, за крышей дворца царя Петера в снежном тумане-инее висит громадное огненное солнце.
Маэстро шевелит кочергой в печи, потом поднимается и улыбается мне:
- Не замерзла, Николетта?
Я весело качаю головой. Московития – удивительная страна! Казалось бы: три месяца зима, морозы такие, что дыхание перехватывает, а на душе – тепло! Может быть потому, что люди здесь живут открытые и честные?
Кстати, московиты оказались очень похожими на свою страну! С виду, они вроде бы, грозные, суровые. Все сплошь огромного роста, заросшие усами и бородой. А познакомишься поближе – окажется, что нет добрее человека!
Я в этом убедилась, когда мы три года назад примчались сюда на своей паровой лодке, и чуть ли не свалились местным жителям на голову посреди торговой площади.
Сначала, все, понятное дело, испугались. А потом разобрались что к чему, и принялись нам помогать. К иностранцам в Московитии испокон веков забавное отношение. Нас здесь считают кем-то вроде малых детей, за которыми нужно бережно присматривать и все объяснять. Кстати, проблема языка тоже разрешилась очень быстро. К нам просто позвали переводчика или по-московитски tolmacha с Тевтонской слободы. А он оказался старым другом царя Петера. И как только Эдгардо представился ему знаменитым заграничным механиком, путешествующим на экзотическом «корабле» вместе с младшей сестрой и племянником, радостный тевтонец тут же потащил нас во дворец на прием.
Не могу сказать, что все царские министры были в страшном восторге от нашего там появления. Кто-то счел нас шарлатанами. Другие начали вопить что-то по поводу иностранных шпионов. Но стоило маэстро на минутку показать царю один из чертежей, как его величество тут же заявил, что счастлив, приветствовать у себя на родине ученика самого Леонардо.
А потом даже заключил Эдгардо в объятия! А самому крикливому толстяку-вельможе, громче всех вопившему, что чертежи ненастоящие, царь даже заехал своей тростью по хребту. После этого все остальные тут же замолчали и вежливо нам поклонились. Вот так мы и поселились в Московитии своей маленькой дружной семьей. И живем здесь уже четвертый год! Маэстро просто счастлив, потому что все его идеи царь Петер немедленно подхватывает и приказывает пустить в дело. У Эдгардо в уже есть собственная огромная мастерская, больше сотни учеников и подмастерьев. Воду из колодцев лютой зимой московиты теперь качают паровыми насосами. А когда наступит весна, маэстро начнет испытания паровых плугов. Вот и тяжелый труд крестьян станет тогда полегче, как друг всегда и мечтал.
Царь Петер нашего Кристофоло уважает! Зовет его ласково на местный манер «Эдуард Иванович». А меня величает «Ника – богиня Победы»!
Вообще, его московитское величество не похож на обычных царей и королей.
Он совсем не надменный и не грозный, хоть и бывает вспыльчивым. Царь Петер – огромного роста, шумный, веселый. Любит поболтать с простыми людьми, знает толк в доброй шутке. А еще он очень любит море! И это тем более странно, потому что Московития – страна лесная. И из всех кораблей там многие века строились разве что лодки да ладьи. Но совсем скоро все изменится! Так обещает его величество. Как только будет построена его новая столица на берегу сурового северного моря, там сразу начнется строиться флот. И белопарусные московитские корабли поплывут во все стороны света.
На этом месте цепочка моих приятных воспоминаний прерывается, и я печально вздыхаю. Потому что именно мечта о море увела от меня Поджио. Бывший взломщик, оказывается, всю жизнь мечтал стать моряком! Он даже гондолу собственную хотел когда-то купить только для того, чтобы плавать по воде хоть на чем-то. А два года назад царь Петер поведал нам, что в его строящейся северной столице уже открылась Школа Навигации, Судостроения и Мореходства. И туда берут как детей местных аристократов, так и парней из народа. Лишь бы умными и смелыми были! Вот мой друг-то и загорелся! За несколько месяцев выучился читать и писать, овладел основами арифметики. И помчался с рыбным обозом прямиком на север! С тех пор от него пришло, конечно, несколько писем. Но мне без Поджио порой бывает очень грустно!
Чтобы развеять тоску, я, как всегда, принимаюсь за работу…
Ведь от «механических игрушек» нам никуда не деться. Кроме чудесных паровых машин, которые он теперь мастерит в большом количестве, у Эдгардо много заказов от местных богачей. Одному нужен музыкальный ларец, другому – часы со звоном. От заказов маэстро не отказывается, поэтому дел у нас со «старшим братом» всегда столько, что и за год не переделать. Спасибо, ученики помогают! Я сажусь за стол и начинаю прилежно разьбирать крошечные зубчатые колеса и другие детальки от какого-то хитрого замка. Маэстро ставит пружину в большие часы, потом идет в комнату подмастерьев, проверить, как движется работа. У двери громко звякает колокольчик. Входит важный слуга в ливрее и торжественно объявляет:
- Графиня Краевская со свитой изволили прибыть за своим заказом.
Именитыми гостями нас не удивить. Всем интересно посмотреть на чудеса современной техники! В приемной маэстро даже министры порою ждут своего часа. Поэтому, когда в мастерскую величественно вплывает дородная дама в парчовом платье и напудренном парике, я лишь вежливо встаю и чуть склоняюсь в реверансе, а потом продолжаю сортировать детали. А вот маэстро роняет свою пружину, потом делает шаг вперед, чуть не перевернув несчастные часы, отвешивает пришедшим глубокий поклон. Но смотрит он при этом не на острый, похожий на корабельный бушприт профиль графини. И не на стайку придворных дам, разряженных, как павлины. Эдгардо машинально протягивает ее светлости резной ларец с поющей на крышке птицей.
А сам не сводит глаз со стройной русоволосой девушки в простом сером платье без украшений. Анастасия Ивина – камеристка графини Краевской тоже внимательно глядит на маэстро и смущенно улыбается. А в ее голубых глазах играют лукавые искорки.
Графиня тем временем любуется ларцом.
- Сие зело лепо! – важно гудит она. – Хороша сия работа, а по работе и награда.
Кошелек с золотом падает на стол, но Эдгардо даже не торопится поднимать его. Кажется, в этот миг он забыл и о светлейшей гостье, и о выполненном заказе, и о том, как его зовут, тоже, наверное, забыл!
Ее светлость с интересом оглядывается.
- А что ж ты, Эдуард Иваныч, и сундук этакий с механикой соорудить можешь? И часы, чтоб пели, что твои соловьи поутру?
- И часы, и сундук, и все, что захотите! Все – для вас! – горячо произносит маэстро.
Причем последняя фраза предназначается явно не графине! Девушка вспыхивает, но не отводит взгляда.
- Ну, до скорой встречи, Эудард Иваныч, – милостиво кивает графиня. – Вижу, мастер ты знатный. Жди! Ужо намедни с новым заказом пожалую.
- Я буду несказанно счастлив! – отвечает маэстро.
А губы его беззвучно шепчут:
- Настя, Настенька!..
Ее светлость со свитой, не торопясь, покидают мастерскую. На самом пороге Анастасия оборачивается и роняет белоснежный платок. Эдгардо тут же бросается поднимать его. Я тихо фыркаю, склонившись над шестеренками. Надо же! Старая хитрость, а как всегда срабатывает! Маэстро протягивает девушке платок. Свита графини ушла вперед и на этот краткий миг они остаются в мастерской почти одни. Ну, меня-то, как «сестренку» можно и не считать. Эдгардо подносит руку Насти к губам.
- Завтра, у государя на ассамблее встретимся - нежно шепчет она. – Нет мне света без тебя, сердечный мой, нет радости!
- Настенька - снова ласково произносит маэстро. - Я государя попрошу, он нас благословит.
Настя улыбается и убегает, послав ему на прощанье воздушный поцелуй. Эдгардо еще стоит какое-то время посреди мастерской, раскрасневшийся и
обалдело-счастливый.
Я снова протяжно вздыхаю. Даже яркий солнечный свет, заливающий комнату, кажется потускневшим…
И тут дверь в мастерскую снова с грохотом распахивается. Целое облако морозного пара врывается вовнутрь. И из белых клубов нас навстречу вылетает…Поджио! В первую минуту я даже не узнаю его! Какой он стал огромный! Даже выше маэстро, ростом почти с царя Петера. Короткая шуба распахнута на груди, широченными плечами он почти перекрывает дверной проем. Под шубой – зеленый мундир с красными обшлагами и золотыми пуговицами. На ногах – новенькие, щегольски блестящие ботфорты, на затылке – треуголка.
- Дорогие мои! Родные! Как же я соскучился! – грохочет на весь дом наш старый друг, заграбастывая в объятия, то меня, то маэстро.
Эдгардо тоже радостно приветствует Поджио. А юноша все говорит и говорит безумолку:
- У нас в Школе Навигации в честь Рождества вакации объявлены. Всех учеников по домам до конца праздников распустили. Ну я – ноги в руки – на перекладных прямо сюда. Маэстро – вот для вас подарок. Настоящий ямайский ром! Друг мне привез из плаванья. Николетта – а это тебе.
Поджио протягивает мне нежно-розовую перламутровую раковину, которая кажется совсем крошечной, в его здоровой лапище. Я беру подарок и отчего-то смущаюсь. Внешне мой приятель тоже сильно изменился. Детская округлость щек совсем исчезла. Лицо стало твердым, крупной лепки, некрасивым, но мужественным. И над верхней губой пробиваются маленькие усы. А вечно взлохмаченные волосы Поджио теперь аккуратно причесаны и завязаны в короткую косицу. Вот только серые глаза сияют знакомым веселым блеском. Мой друг продолжает говорить безумолку:
- Как же я по тебе соскучился, Николетта! Бывало, маршируешь на плацу или названья парусов вечером зубришь. А перед глазами – все ты встаешь. Улыбка твоя, взгляд вспоминается, голос. Слушай, а зачем вам с маэстро здесь вообще торчать? Северная столица скоро совсем отстроится, переезжайте туда!
- Я думал об этом - кивает Эдгардо. - Но надо ведь здесь все дела завершить, все заказы переделать.
- Так завершайте, и скорей – на север! – радостно отзывается Поджио. – Там такая красота, Николетта!
И говоря эти слова, он все не сводит с меня глаз.Моя лапка совсем утонула в его горячей ручище. Но отнимать у юноши руку я отчего-то не тороплюсь.
Маэстро странно усмехается, отходит в сторону и начинает завинчивать в музыкальной шкатулке какую-то деталь. Напевая при этом веселую песенку, услышанную от одного московитского подмастерья:
Если технически, если с головой, можно сделать ларчик, ларчик заводной. Если кто-нибудь ключик повернет, ларчик заиграет, ларчик запоет. Если технически если с головой, можно сделать садик, садик заводной. В нем садовник ключик повернет, ветка закачается, птичка запоет…
А Поджио смотрит мне прямо в глаза и все рассказывает:
- Это волшебный город, Николетта!
Настоящая ожившая сказка среди хмурых северных лесов. Там на глазах вырастают мраморные дворцы, совсем скоро везде будут бить серебряные фонтаны. А еще там есть белые ночи! Знаешь что это такое? Солнце не заходит за горизонт, небо становится прозрачным, как хрустальный купол.
А золотая вечерняя заря не гаснет до рассвета! Белые корабли плывут по главной реке города, словно волшебные видения. А все улицы окутаны
серебристой дымкой. В такие ночи хочется бродить до утра, сочинять стихи, безумствовать, влюбляться в девушек…
От последней фразы Поджио стремительно краснеет.
- Да ты стал поэтом! – улыбаюсь я.
Но мои щеки вдруг тоже вспыхивают, а сердце начинае биться все сильней и горячее.
- Я стану капитаном - тихо и уверенно говорит юноша.
– Открою новый остров и назову его твоим именем, Николетта.
Я смущенно улыбаюсь и понимаю, что мне уже отчаянно хочется в этот чудесный северный город. Чтобы вот так бродить там всю ночь рука об руку и смотреть в родные, милые глаза. А песенка маэстро становится громче:
Но и технически, с головой любою, не мое ли сердце движется любовью? Словно мастер ключик повернет, и оно волнуется, и оно поет!
Потом Эдгардо поворачивается к нам и говорит с доброй наставительностью:
- В самом деле, жизнь - это нечто хрупкое, драгоценное, непредсказуемое, и каждый день — это подарок! Занимайтесь тем, что заставляет ваше сердце биться чаще!
Мы с Поджио одновременно киваем и снова поворачиваемся друг к другу.
- Так что же впереди? Дорога на север? – тихо спрашиваю я.
- Да! А еще долгие странствия, невероятные чудеса, любовь и счастье!
Ты со мной, Николетта?
- Навеки – с тобой!
ЭПИЛОГ. Вот год прошeл, упав на дно реки осколком серым невского гранита...
Вслед за государем мы перебрались в Северную столицу.
Наш маэстро, наконец, обретел семейное счастье. Я, конечно, рада за него. Настя – славная девушка. А еще я рада за Рикардо и Мариуччу. На днях из печи вместе с языком пламени вылетело большое письмо от дядюшки. Он частенько с нами этак переписывается. И неизменно докладывает, что дела у них дома идут хорошо. Молодые ждут очередного прибавления семейства. Дети учатся в местной школе. А Марко готовится поступать в столичное военное училище. Не зря боевая карьера так всегда притягивала нашего юного друга!
В общем, все живы, здоровы и счастливы! Да и мне не стоит жаловаться на судьбу. Я не сожгла старинный мост и не разрушила его. Просто перешла на другой берег. Так зачем же вздыхать о том, что осталось в далеком прошлом?
Я по-прежнему живу в доме Эдгардо и помогаю ему в его технических делах и изысканиях. А еще частенько бегаю в гавань посмотреть на стоящие там суда. А потом мастерю маленькие кораблики. И жалею иногда, что дядя Юлиусне может поделиться со мной своими волшебными способностями. И научить меня творить чудеса. Иначе я давно превратила бы свой игрушечный флот в настоящий. И поплыла на нем вслед за своим капитаном.
Ведь даже самый прекрасный город, в котором нет любимого человека, всё равно порой кажется пустым и безлюдным. И остается только ждать, надеяться и повторять: